Он вернулся...

Раз  на  заре  Московской,  лютой,  зимней
Грай  воронья  нарушил  тишину,
Взорвал  покой
                И,  невообразимо
Встревожив,   приковал  меня  к  окну.

Я  вижу:    распластав  сокрестьем  крылья,
Недвижно  стынет  ворон  на  спине,
А  рядом  с  ним,  от  стаи  в  стороне,
Растерянно,  в  отчаяньи  бессилья,
Ворона  клювом  трогает  его,
Стараясь  воскресить,  вернуть  дыханье…
Но,- мнится  мне,-  пусты  её  старанья,
Вернуть  не  удавалось  никого.

Кагал  ворон  от  них  невдалеке
Метался,  бился,  бедственно  кричал,
Как  будто  звал  в  тревоге  и  тоске
К  товарищу  спасителя – врача.

Не  знаю,  сколько  времени  прошло,
Но  ворон  содрогнулся  до  пера,
Перевернулся,  выпрямил  крыло
И  пара  улетела  со  двора.

Грай  тут  же  смолк…
В  прозрачной  тишине
Заря  морозная  разулыбалась  мне,
Паря  на  крыльях  мира  и  добра,
На  обещанья  щедрая  с  утра.

Не  стоит,  право,  думать  и  гадать
Кем  был  воскресший  ворон  птице  той,
Что  жертвенной  своею  добротой
Как  мать  сумела  гибель  обуздать.

Кто  в  стае  братом  был,  а  кто  сестрой,
Кто  другом  просто,  в  чьей  душе  пока
Жила  любовь,  сияя  чистотой
Как  струи  гор,  как  слёзы  родника,
Которые  не  замутила  страсть
Наживы  подлой,  грязных  денег  власть.