Хадж-наме 1906 года - Абдаррахим, сын Рамазана

Абдаррахим, сын Рамазана
ХАДЖ-НАМЕ (1906 года)

Предлагаем вашему вниманию воспоминания простого человека о хадже начала 20 века. Он написан в живой простодушной манере ритмизованной прозой на старотатарском языке. Ильшат Гимадеев (Казань) исполнил перевод со старотатарского языка два перевода: на современный татарский язык (на кириллице), а также на современный русский в 2014 году. Джаннат Сергей Маркус на этой основе, как на подстрочнике, написал поэтическое переложение в 2015 году.

В публикации квадратными скобками обозначены страницы первого издания этого документа, напечатанного в Астрахани в 1910 году. Ритмизованный текст дополняется в конце прозаической припиской «расходы благородного хаджа».

ХАДЖ-НАМЕ

Записки Абдаррахима, сына Рамазана, в которых он описал всё, что происходило во время его путешествия в хадж, после того как он покинул родину 7 января 190 (6)?  года и до его возвращения.  Мы назвали это «Хадж-наме».
 
Собрал Абдалазиз бин Мухаммад бин Ахмад ал-Хаджитархани

Астрахань
Типография «Торгового Дома А.Умеров и Ко»
1910 год

[2]
О Бисмилла! Так этот байт
Начну я с именем Аллаха.
В тот день покинув Родину, детей,
Семью свою вручил, всего себя – Аллаху.
Я Мекку и Медину посетить
Давно задумал. «Бедного храни
Раба нижайшего! - так я, Абдаррахим,
Молю Владыку - Доведи до Мекки,
И дай увидеть в городе Медина
Могилу Божия последнего Пророка!»

Представь себе: холодною зимой
Седьмого января мы вышли все из дому,
Пешком добрались до деревни Фарфус.
Там наняли мы быстрый фаэтон,
Рассевшись по трое, и с ветерком летели
Пять дней в Царицын. Вечером и днём,
Не умолкая, говоря о Доме:
Кааба - Дом Аллаха – говорим!
Все блага и здоровье – от Аллаха!
[3]
Четырнадцать паломников всего
Нас собралось, желающих достичь
Святынь Хиджаза. Здравыми веди
Нас всех, о Господи! С муллой Али,
Бабаем мудрым – он Коран читает
И вечером и утром, спутник наш.
Байрамгази - ещё один наш спутник.
Вот все в вагон уселись и летим
Дорогою железной – скоро Харьков.
Тринадцатого прибыли туда.
Ах, посмотри, какой вокзал прекрасный,
Как плавно отцепляется состав,
Вагон к вагону накрепко прицеплен…
В том Харькове мы целых шесть часов
Бродили с удовольствием. Вновь сели
В вагон железный, что летел в Одессу.
Пятнадцатое было то число.
«Вставай, вставай, отец, - я говорю, -
Мы прибыли в Одессу!» Велика
Одесса эта, велика Одесса!
А дверь вагона оказалась узкой.
[4]
В пять этажей в Одессе есть дома!
Мы многое увидели, гуляя –
Огромные быки, большие кони…
Шестнадцатого января Одессу
Покинули мы, сев на пароход.
А восемнадцатое встретили в Стамбуле.
Стамбул увидев, был я поражён.
Купил продуктов хоть поесть немного –
Когда там будете, еды возьмите
И прогуляйтесь – без чего нельзя ведь
Увидеть город и сказать себе:
Стамбул я видел, да, Стамбул я видел!
И вот мы подошли к святой Софии…
Айя София, мы вошли в неё,
Намаз свершив и салават исполнив,
С глазами, полными блаженных слёз.
Но и в других мечетях побывали,
Дивясь размерам их и чудному величью.
Аюба Ансари могилу также
Мы посетили, зияратов десять –
И утомились городским хожденьем. 
[5]
Январь, двадцать четвёртое число – мы вышли
Из славного Стамбула до Измира.
Так пароход спешил, свистели угли,
Что в тот же день приплыли мы в Измир.
И три часа гуляли там: лимоны
И апельсин, дешевый в сотах мёд…
Оттуда снова в поезде к Фераху
Летели мы. Дорогой город некий
Мы вечером проехали – в руинах
Лежал тот древнегреческий герой.
Увидевший, да удивится боле,
Что турки сделали! «Мы рушили дома,
От Древней Греции до наших дней дошедших,
Из пушек мы стреляли, да из ружей» -
Рассказывали турки. Удивись!
Январь то был, число двадцать седьмое.
К закату солнце медленно клонилось –
В тот день в Александрию добрались.
И как паломники, мы все сквозь карантины
Прошли, а уж потом немного
Мы вышли, чтобы город посмотреть.
[6]
И видели мы статую паши
Мухаммада Али - ведь мусульмане
Поставили её, позолотив.
Стоит тот образ – нет же в нём души,
О, не озлобьтесь же, друзья мои, на слово это.
И там же Александру с Македона
Есть статуя. Мы также посетили
Мечети двух пророков: посвященье
Их славным Даниялу и Лукману.
Усмана ибн Хаджиба там могилу
Мы посетили: наша ведь земля –
Постель покойникам! Могилы же Ахмада
По прозвищу Мурси и Бусыйри имама
Почтили также. Полон я надежд
Всё обойти, по милости Аллаха!
И жёлтые чалмы на головы надев,
Тридцатого отправились в Каир.
И видели там памятник – весь в злате!
Как будто бы живой – но нет же в нём души.
Что ж оказалось? Ибрахим паша –
Вот памятник кому…
Свершили омовенье – к зиярату
Имам Азама вместе подошли.
[7]
Имам Абу Ханифа, мы в слезах,
Вы – основатель нашего мазхаба.
Паломников вдруг одолела жажда,
Попить немного мы спустились вниз,
В колодца глубь прекрасного Юсуфа.
И там на дне, свершив намаз, считал я
Всю глубину колодца: получилось двести
Моих шагов – четыреста ступеней
Вели в колодец. Всем, туда идущим,
Да будет другом в помощи Аллах!
Как мы устали, выбравшись оттуда…
И всё ж пошли по всем святым местам Каира,
К Мухаммаду Бакыйя в зиярат,
Затем и в мавзолей Шафи имама…
Февраль настал и первое число –
В Суэц мы прибыли, шесть дней в квартире жили,
И пять пиастров каждый день платили.
Пришло седьмое – добрались в Синай,
Где всех паломников скорее в баню
Отправили, одежду отобрав
Для дезинфекции – так шесть часов сидели.
Хвала Аллаху, это избавленье!
[8]
И вот восьмое февраля – мы в порт Рабиг заходим,
И полно омовенье совершаем, и в ихрамы
Мы облачаемся, и талбия возносим,
Свершая дважды за намаз раката.
Довольны всем, смиренны и в молитвах.
Февраль, с девятого числа в окрестностях у Джидды
Пять дней мы в карантине. С нас за это взяли
По три меджидие – так плату нам сказали.
Вошли мы в Джидду и опять в конторе
Нас собирают, говорят: «сошли вы
На землю эту прямо с парохода – и за это
Платить должны вы по тринадцать пьястров!» -
Сказали так и деньги забирают.
На два мы дня ещё остались в Джидде,
И посетили мать живущих Хавву.
Её был рост – под семьдесят саженей –
Как велико могущество Господне!
Мы вновь в пути, теперь уж на верблюдах…
[9]
Семнадцатый февраль - и мы приходим в Мекку!
Паломники, с верблюдов приземляясь -
Как будто бы тут заново рождаясь! –
Впервые видят в радости Каабу.
Отдал бы тыщу жизней я за это!
Узрев Каабу, мы поём такбиры,
Как будто бы вернулись из Земного
И мира Дольнего мы все в чудесный Рай!
Паломники все наши там собрались
И в доме поселились у Йакута,
У сына шейха Мусы. От него
Мы вышли и идём к воротам
Баб ас-Салам – и входим в Благородный
Священный Заповеданный Харам.
И здесь, свой лик к Каабе обративши,
Ах, сколько слёз я пролил, глаз не отирая…
Семь раз святыню обошёл в тавафе,
Свершил намаз в макаме Ибрахима,
И Чёрный Камень обнял… Серебром оправлен…
О сколько раз я Камень обнимаю…
Испил воды священного Зам-Зама…
Молю: Аллах, спаси нас в Судный День!
И глажу угол Йеменский Каабы…
[10]
Затем между холмами Сафа – Марва
Мы пробежали, как велит обычай.
И Мекку мы покинули, направив
Стопы свои на гору Арафат.
Туда пришли мы пятого уж марта
И ждём стояния – его исполнить должно.
Достигнет ли до Арша высоты
Моленья нашего «Ляббейка!» эхо?
Пустыня переполнилась людьми,
Как будто бы воскресши, все собрались,
В последний день для Страшного Суда!
И вот стояние великое свершилось. И, спускаясь,
Уходят хаджии в долину Муздалифа.
И там ночуют, вечером и ночью
Намаз паломников совместно совершая.
Там мелких я камней набрал, помыв их.
И взял с собой. Проснувшиеся утром,
Уходят хаджии опять дорогой в Мекку.
И там к Джамрату подойдя, бросают
По семь камней в зловредного Шайтана.
Потом идут – пора купить курбана –
И пусть Аллах да примет нашу жертву!
Мы закололи жертвенных животных.
И на второй день, также и на третий
[11]
камнями закидав Шайтана,
В долине Мина мы в мечеть аль-Хаиф
Вошли. И в два раката – к встрече,
Затем и Аср мы там же совершили.
Потом пошли на место, где послал
Аллах Пророку суру ал-Мурсалат.
Затем и то, где в суру ал-Кавсар
Пришли с Небес те первые аяты.
А также были там, где Исмаил пошёл –
Предписано так было по Писанью! –
Стать жертвой. Но Аллаха воля
Была иной - сменить его ягнёнком…
Исполнив всё сполна, мы все вернулись в Мекку.
Туда прибыв, вновь совершив таваф,
Мы развязали белые ихрамы.
Всё, что предписано для хаджиев, исполнив…
Да примет всё старание Аллах!
Все сунны, все мубахи, мустахабы –
Мы всё свершили. Также посетили
Места родные нашего Пророка.
[12]
А также там, где родились Али
И Фатима – мы это не забыли
Благоговейно вместе посетить.
И матерей Хадиджу и Амину
Мы также навестили. Гиляни
Абдалкадира также посетили.
С паломниками мы вошли в мечеть,
Она «мечетью джиннов» ведь зовётся –
Пророк там джиннов призывал в Ислам.
Потом пошли к горе Абу Кубайс - о Боже,
Введи меня в Блаженные Сады!
Потом мы, вновь в ихрамы облачаясь,
Свершили умру. Умру завершив,
Свою суму я к поясу покрепче –
Так совершил прощальный свой таваф,
К вратам Каабы ликом приникая,
И плача, плача… вытер я глаза…
И обнял напоследок Чёрный Камень…
Абдаррахим мне имя – проливал
Я слёзы – о, прими мой хадж, Аллах!
Прости, помилуй мать мою, отца – никак я
Слёз не могу унять… Помилуй
[13]
Моих родных и близких! Я суму
Потуже затяну – я Мекку покидаю.
Что ж мне поделать? О, прощай, Кааба!
Прощай, прощай. И будь к нам благосклонен,
О Дом Аллаха, о Масджид Харам!
Дом Милосердия, с тобой мы расстаёмся,
Всю душу истерзало, плачу я…
Я, расставаясь, горько-горько плакал
И сердце так горело, что огнём
Оно и до сих пор опалено. Зам-Зама воду
Мы пили жадно, плач не прекратив –
Так мы прощались с Заповедной Меккой.
Все вещи на верблюдов погрузив,
Мы вышли в путь, вновь верхом на двугорбых.
И вот мы в Джидде – вновь на пароход.
И так приплыли прямо в город Янбо,
Где пароход сменив вновь на верблюдов,
К Медине мы дошли, хвала Аллаху!
С почтением в Запретную мечеть
Вошли с приветствием и чинно тихо сели.
[14]
Пророка посетили. Он - заступник
Да станет же за нас, за грешных. И Коран читают
Там муджавиры, и там мускус пахнет
От благородного рауда. Я прочёл, что знаю –
И тоже мускус от рауда ощутил я.
Пришёл сюда к Вам, грешный я. Так стань же
Заступником для нас! О что же с нами будет
Без Твоего участия, Пророк?!
Пришёл Тебя посетить я, и молю я:
Скажи за меня Ты в Судный День,
Что я из Твоей уммы благородной!
Могилы и сподвижников-сахабов
Мы посетили. Абу Бакр, Умар,
Усман, Али – мы всех их так почтили.
И, побывав в мечети ал-Куба,
К богатырю Хамзе мы тоже заходили.
В Медине быстро фиников купив,
Пошли туда, где сломан зуб Пророка…
У тех, кто пролил благородную кровь
Всё из-за зуба из-за этого – я б отнял
[15]
У тех у многобожников отнял бы…
Я жизнь. И видел камень, на который
Пролилась кровь… Пришёл я попрощаться
С Пророком – наступает час прощанья.
Прощай, Пророк Аллаха, о прощай!
Но в Судный день нас собери под знамя
Лива ал-хамд – под знамя восхваленья.
Из светлого рауда вышли, плача…
Вернулись мы в свою палатку. Да, пришли
И вместе разобрали мы палатку.
Апреля в третий день выходим в путь,
Бакшиш даём погонщику верблюдов,
Седьмым числом приходим вновь в Янбо.
Там - вновь на пароход, добрались до Синая.
Когда мы прибыли, опять на карантин,
И вновь в палатках без одежды – это
Повторно дезинфекция пошла.
И так шестнадцать дней мы провели в Синае,
Представьте только – на шестнадцать дней!
Хвала Аллаху! Было избавленье.
[16]
Хвалу Единому мы вместе вознесли!
А мая третьего добрались к Порт-Саиду,
Чанаккале увидели потом.
Хвала Аллаху, в воды близ Стамбула
Вошли - до города как будто б добрались -
Но вот войти в него нам всё ж не разрешили.
Но мы, хвалы всё время вознося
Творцу и Господу всего, добрались вскоре
До града Феодосии. Тринадцать
Прошло уж дней, что в мае. И потом
И день и ночь мы в поезде всё едем,
Паломники счастливые. Царицын
Встречает нас семнадцатым числом
Того же мая. Вышли на вокзале –
Я там в слезах всех близких обнимал!
И вновь на пароход, хвала Тебе, Единый –
Я в здравии вернувшийся домой.
Из дальнего пути здоровым я вернулся
На Родину, и вижу вновь детей,
Семью свою – как хорошо, о Боже!
[17]
Увидел я и близких и родных -
Глаза мои опять в потоках слёзных.
И спрашиваю: «Где же мой Хади?»
И радуюсь , что он здоров – я вижу!
И спрашиваю: «Где же Умм Кульсум? Скажи мне!
Сиянье глаз моих, о доченька, гляди ж!
О милые мои, скорей ко мне бегите!»
И вот своих детей в рыданьях вижу,
Как «мама-папа» мило говорят.
Так отчего ж вы медлите, скорее
Ко мне бегите, мы теперь уж вновь
Все вместе будем! Будем все здоровы.
Отца увидели – бегите же ко мне!
Вернулся я, соскучившись по дому…
Но отчего же я не слышу голосов
Моих любимых – нечто ли несчастье
Меня настигло?! Нет ни одного.
Да, нет ни одного из них – ни доченьки, ни сына…
Сказал бы я: «Хаджи, послушай, что скажу…»
Обрушилось – предписано судьбою –
Здесь, в этом мире кто-то - голодать,
А кто-то сыт чрезмерно. У того отца нет,
У этого нет матери. И плачет
Один «о папа!». А другой «о мать!»
[18]
А кто-то плачет о ребёнке: и печаль и горе.
Отец и мать здесь на земле, малыш их
Вдруг покидает этот мир – он станет
Заступником для них в Последний День, но если
Они терпенье и смиренье сохранят.
Одевшись в погребальные одежды,
Ушли из мира деточки мои. Земное
Они покинули, и час их пробил…
Нет ничего, хаджи, лишь только ждать… терпенье…
Хаджи сам говорит: «Не знал я, что умрут
Они, я вдоволь не всмотрелся,
Не нагляделся, деточки мои…»

И вот свой стон и жалобу несу вам:
На Судный День свиданье нам осталось,
О дорогие, что же делать мне!
Кто дочитал до этого – прошу вас,
О братья милые, вы делайте дуа
Прошу вас, за меня! И «раджиун» читайте!

К о н е ц
 

Расходы благородного хаджа


Вышли из Астрахани и сели на почтовых до Сарпы [озёр] — 18 рублей 35 копеек. От Царицына [Волгограда] до Одессы на поезде — 11 рублей 85 копеек. На пароходе от Одессы до Стамбула — 4 рубля. От Стамбула до Джидды на пароходе — 4 золотых, по русскому счету 32 рубля 40 копеек, сюда входит и цена от Александрии до Суэца и из Александрии в Каир.
От Каира до Суэца добрались за 1 меджидие (1 рубль 60 копеек), позже добрались до благословенной Джидды, до этого прошли карантин, за который с нас взяли 3 меджидие (4 рубля 80 копеек). Ещё за то, что ступили на землю Джидды, взяли с нас 13 гурушей/пиастров (1 рубль 4 копейки). От благословенной Джидды до благородной Мекки за 11 человек с нас взяли 64 меджидие (102 рубля 4 копейки), по 9 рублей 31 копейку с человека. От благородной Мекки до Арафата с двух человек взяли 8 меджидие, по 6 рублей 40 копеек с человека. Вернулись в благородную Джидду — с двух человек взяли 8 с половиной меджидие, 13 рублей 60 копеек,
[20]
по 6 рублей 80 копеек с человека. От благородной Джидды до Янбо заплатили за пароход по 2 меджидие, то есть 3 рубля 20 копеек. От Янбо до лучезарной Медины заплатили по 2 золотых, стамбульский золотой — 17 рублей 20 копеек. Также мы наняли шардаф, чтоб посетить Медину, за 1 золотой — 8 рублей 60 копеек. От Янбо до Феодосии мы сели на пароход за 10 золотых, то есть 86 рублей. По пути попали в карантин на Синае, где с нас взяли по 3 с четвертью меджидие, 5 рублей 20 копеек. От Феодосии до Царицына за поезд заплатили 11 рублей 25 копеек. От Царицына до Астрахани добрались на пароходе за 1 рубль 75 копеек.

Тамам.


Опубликовано: ежегодный сборник путевых заметок о Хадже "Хадж российских мусульман", Москва, ИД "Медина", 2015 г., стр.6-28 (здесь в Содержании ошибочно текст озаглавлен "Ильшат Гимадеев, Джаннат Сергей - Хадж-наме"). Даны также факсимиле оригинала на старотатарском языке с арабской графикой и перевод Ильшата Гимадеева (Казань) со старотатарского на современный татарский на кириллице).