Не корабль, а лодка бухая

Очи его потеряли тепло —
Будто "мало" будет всегда.
От поребрика вдруг занесло —
Он с похмелья идет в никуда.

По дороге он видит детей,
Стариков, алкашей и ментяр.
Он их видит — он полон идей!
Но дорога ведет его в бар.

Там за стойкой работала баба —
Не смогу её девой назвать! —
И большие, как два баобаба,
Похмеляясь, мужчины сидят.

"Бокал темного; пятьдесят водки" —
Так начинает день литератор —
Протянув в руки мятые сотки,
В её взгляде прочёл: "эксплуататор!"

Мужики всё гнут о политике —
Громко спорят и мнут кулаки.
Жаждет сердце писателя лирики!
Просит сердце поэта любви...

Но нет места чистой любви
В грязном мире, где все решено! —
Подразнит п***ой из дали
И уляжется, словно бревно.

Будь мужчиной — пыхти и ругайся, —
Час не время для светлой любви!
Папа Карло как ни старался —
Из бревна не создал жены...

Не излечит похмелье рюмашка —
Который месяц сохнет душа?..
Ни пивас, ни даже Любашка
Не спасут его никогда.

Как же так?! Литератор бездарен?!!
Может быть, почти обречен...
Он бездарен! Бездарен!! Бездарен!!!
Я бездарен — почти обречен...

Стало легче после рюмашки —
Он почти что всех полюбил:
Мужиков, и ту бабу-Любашку,
На которых взглядом косил.

"Ох, как просто люди живут —
Без сонетов и лишних рефлексий!" —
Пустой взгляд стегает, как кнут,
И обнимет писателя терний.

Пусть терновник стал ему ближе,
Вместо звезд и лживых огней:
Мол, пацан, знай свою нишу —
Не ищи злато***дых б***ей.

А Любашка стояла за стойкой
И так мило прятала глазки,
Что из "бабы" стала "девицей" —
Вдруг ожили детские сказки.

Но она не царевна-лягушка —
Она прежде живой человек!
Что бухает водку с чекушек,
И как я клянёт белый свет.

Не коснулся её белой ручки —
Вдруг увидел на пальце кольцо;
Ясный взгляд затмился, как тучки,
И поблекло девы лицо.

Как же так, дорогая, Любашка?..
Даже ты и то занята...
В руке сжал пустую рюмашку —
Вот она, поэта жена!

Ему грустно — везде он чужой;
Будто нет нигде ему места.
Он побрел, шатаясь, домой —
Грусть награда данного квеста.

По дороге столбы обнимал —
Сердце гложет тщета бытия.
Столбы кружат, будто бы бал;
Провода, как платьев края.

Ему грустно — он одинок.
Пляшут вальс вокруг фонари...
Сердце ищет хотя бы предлог
Для ареста в узы любви.

Но плодит надежда страданье —
Самое страшное ящика зло!
Отрекись, мой друг, от желанья —
Этим миром правит бабло!

Ну и пусть немного пропащий,
Зато видит природу вещей;
Вместо нимф возжелает он гарпий,
Похищающих души людей.

Не корабль, а лодка бухая —
Греет сердце поэта строка!
В пруду малом остаться желая,
Он побрел домой с похмела...