Городские сады

Бетонные стены мешают взглядам.
Пыль штукатурная кажется адом.

Стены квадратные режут пространство.

Что
Сильнее
Постоянства?

Что постояннее  этих камней?..

За бетоном не видно людей.

Стены – коконы.
Плюща локоны
Льются вниз  –
Продолжают жизнь.

Слава плющу!

Слава ясеням ,
Слава вам,
Городским цветам!

…Солнца брызги
Летят на карнизы.

В клумбах – астры.
В квартирах – пиры.
Пылают костром
Городские дворы.

Осень поджигает
Веточки, травиночки.
Солнечный зайчик
Ласкает ботиночки.

Что ж так ребячлив
Солнечный зайчик?

Иду, а зайчик следом.
Бегу, а зайчик следом.
Прыгает он следом,
Даже когда еду…

Посажу в котомку –
Не выпрыгивай только.

Зайчик очень мягок,
Без хвоста и лапок.

Остановился прохожий:
 – Погладить можно?

Родословная нежности –
В небесах безбрежности,
В тихих речных запрудах,
В греческих древних сосудах,
В шепоте майских листьев
И в пожелтевших письмах.

 – Погладить можно, но только не надо,
Вдруг вспугнёте.

А вы откуда?

 – Из городского сада,
Что напротив.

…Я люблю городские сады!
Бузины заплетённой ряды,
Ив плакучих широкие ливни –
Я давно их, давно полюбила.

В каждой веточке наклонённой –
Поцелуй воздушный влюбленным.
В каждом листике круглом, зубчАтом –
Свет и нежность родимого взгляда.

В платиновой полыни –
Влажность лун восходящих,
Праздничность линий
И стремленье к счастью.
 
– Так вы оттуда!

Вслед:
 –  Я вас не забуду.

…Обещала, не чаяла –
Верна обещаниям!

За взглядом вашим,
Как за подаянием,

Стояла
В очереди
Лишнею, 

Стояла: за сто пятой вишнею,

За последней бузинной веткою,
За сварливой и злой соседкою,
За собакой, рыжей, бегущей,
За торговкой, товар свой несущей,
За комфортной богатою дамой,
За монтерами с их проводами,

Стояла, искала ваш взгляд…

А кто виноват?

Почему ж ты молчишь,
Мой осенний сад?
Почему ты молчишь,
Дикий мой виноград?

Обещала, не чаяла –
Верна обещаниям.

…Сад в тумане, плавится опал.
«Всё проходит» –  кто это сказал?!
Тает, тает старый добрый сад,
Облетает дикий виноград.

Тают башни, арки, окна, кровли:
Расплываются, как пятна крови.
Падает мозаика из листьев,
Рушатся дворцы с ларцами писем.

Тает, тает старый дикий сад,
А печаль, как сотни лет назад…

Всё может спрятаться:
Гриб – в траве,
Заплатка – в платьице,
Мысль – в голове,

В кармане – пряничек,
В орехе – зерно,
Ребенок – в колясочке,
В море – весло.

Всё в чем-то прячется,
Как в ножнах сталь.
Спрятать куда мне
Мою печаль?..

Кажется мне: все лоточницы
Смотрят с немым укором,
Дворники все и уборщицы
Дружно следят как за вором.

Все они на меня смотрят искоса,
Что-то шепчут себе с гадким привкусом,
И слюной, и глазами смешивая,
На меня что-то липкое вешают.

Что ворую – сами не знают,
А воровкой меня называют.

...Всё может спрятаться:
Гриб – в траве,
Петелька – в платьице,
Хмель – в голове.

Всё в чем-то прячется,
Как в ножнах сталь.
Спрятать куда мне
Мою печаль?


…Не украдено,
А потеряно.
Ищу счастье
Под каждым деревом,

В каждой веточке,
В каждом лучике,
В каждой ленточке,
В каждом прутике,

В каждой семечке
Старого сада –
Ищу счастье
Милого взгляда.

…Как ветер, хватаю за фалды,
Кажется, того – из сада.

 – Это вы, правда?

Прямой, как палка, рот.
Над головою – зонт.

Я протянула руки:

 – Помните: солнечный зайчик?
Я его прячу.

Полезла в сумку,

Улыбнулась,
Оглянулась –

Спина!

Спина: как стена мавзолея.
Спина – графита чернее,
Спина – как вместилище спин,
Спина – как вбиваемый клин.

Спина, удаляясь, как будто росла,
Била ударом весла,

Выступала углом сталактита,
Бетонными крепкими плитами,
Превращалась в седое цунами,
Поднималась как дым над домами.

И стали к ней липнуть такие же спины.
Спины – как льдины.

Тьма
Перед ними,
И за ними –
Тоже тьма.

Скоро настанет зима.

… Тишина.
Так много было ветра!
Шатались сваи, провода,
И вот: тишина.

Так много было света!
И вот: темнота,
И вот: пустота.

…Да, всё молчит. Остыли ветви туи.
Молчат сороки, травы и пруды.
В тоске своей как будто бы уснули
Забытые прозрачные сады.

Печаль веков – печаль садов увядших.
Такая в них торжественность беды!
Молчат леса, молчат стога и пашни,
Молчат мои осенние сады.

Хрустальный мир, застывший, онемелый,
Дотронешься – осколки упадут.
Моя душа – ты лебедь, белый-белый,
Замерзший в запорошенном пруду.

Я чувствую, уже совсем не осень.
А что же, что?! Кого о том спросить?
Траву и листья замятью заносит.
Я так хочу листом кленовым быть!

Людей не видно. Вижу только спины.
И каждый день похож на остальные.
Ножи ветров, холодные, стальные,
Летят в пространство – между городами,
Скользят в лесах, звенят между домами.

И днем, и ночью – только попадись! –
Распорют шубу и погасят жизнь.

Им на подмогу изморози  иглы.
Зима – швея: ее таков удел. 
Кого она, о, Господи, настигла,
Тот падает под градом острых стрел…

Туда уйду, где валятся колонны,
Где белые лежат слоны сугробов,
Где падают со скрежетом и звоном
Фрамуги, рамы, уголки и скобы…

Я не боюсь. Перчатки надеваю.
Деревья окружают белой стаей.
Они меня зовут, мои деревья,
В свои дворянские возвышенные семьи.

Пришла зима. Но что же, что случилось?
Метель, что бешеной волчицей билась,
Теперь лежит, покорная, у ног,
И ветер, ветер, этот старый волк,

Меня ведет, с надеждой озираясь,
Чтоб я его послушалась минуту.
И вот уже не помню – кто, откуда
И как страдала долго, как жила…
И ничего уже не понимая,
Я шла за ветром, шла вперед и шла.

О, что это! Роскошные ряды.
Стоят в снегу любимые сады.
И солнечные зайчики, как детки,
От снега пышные качают ветки.

 – Я возвращаюсь, сад мой.
Помнишь, в мае…

Я возвратилась,
Но уже другая.

                2003