Первая

Дорогая Ирина Степановна, как вы там,
в тех краях, где шумят сады золотым ранетом?
Где аптекам не надо кланяться и годам,
в небесах звучат восторженные сонеты.
Ваше сердце, оно уже не шалит,
не грубит аритмией, взывая о корвалоле?
В той стране, где застыли в часах ноли,
нет бессонницы, нервов и полиартритной боли.

Я вас помню, Ирина Степановна, вот те крест,
я несу вас в сердце сквозь годы, утраты и зимы.
Помню давний урок в кругу таких же повес,
вашу фразу, что я и поэзия несовместимы.
Что ж, Господь нас рассудит, mon cher ami,
а привитые книги? Я их по сей день глотаю.
Да, не вышел в Логфеллы и что же в том, чёрт возьми?
Но меня читают, враги и друзья читают.

И теперь на мне той горькой стези печать,
где слова превращаются в песни, а песни в мысли.
Вы меня научили главному – не замечать,
перепревшие догмы слепых и унылых истин.
Так бреду по жизни в коросте шуршащих строф,
сквозь наветов стрелы, сквозь смог шелухи постылой.
В сердце раны, в душе, ну конечно она, любовь
вот увидимся и серьёзно поспорим за всё что было.