В режиме ожидания

Две тысячи восемнадцатый салютом гремит приветственно,
Сверкает огнями празднично, звенит весёлыми песнями.

В бокалах искрится радостью цимлянское и шампанское...
Две тысячи восемнадцатый обманет нас обещаниями.

О нашем прекрасном будущем, о том, что мечты сбудутся.
О мирном небе безоблачном, о жизни светлой и солнечной,

Несбывшееся прошлое засыпал февраль метелями.
В грядущее невозможное мир смотрит слепыми бельмами,

Былые красные праздники сгорели яркими искрами,
И кем-то очень старательно история переписана.

Две тысячи восемнадцатый щетинится колокольнями.
Там  зло живёт изначальное за крепкой оградой кованой.

Сусальным золотом светится, в добро рядится манящее,
И жизнь обещает вечную, беря взамен настоящую

Вбивая в сердца смирение и благом назвав страдание,
Две тысячи восемнадцатый раскачивает маятник:

Года каруселью вертятся, минуты падают каменно –
Осколки нашего времени, цветное крошево памяти.

На грани исчезновения моё дорогое прошлое,
И не имеет значения – плохое или хорошее,
О чём мы с любовью помнили, во что так искренне верили.
Объявлено белым чёрное и втоптано в грязь белое.

Захлёбываются словами СМИ, несчастья и беды смакуя.
И новостями пестрит интернет, которые завтра забудут.

Две тысячи восемнадцать лет навязанные запреты,
Две тысячи восемнадцать раз нарушенные обеты…

Две тысячи восемнадцать лет живём в привычной стагнации:
Всевышний админ, уставший терпеть, включил режим модерации.

Две тысячи восемнадцатый, твоя мораль непристойна.
Любовь, что названа таинством, обнажена до тонкостей.

Законы твои оболганы, корона твоя – бумажная.
И вычеркнуто прошлое из календаря безжалостно.

За пластиковыми окнами обтаяли дни льдинками.
Мир, кем-то с орбиты сорванный, застыл интернет-картинкой.

В обещанный рай попадёте едва ль – логин и пароль потеряны.
Оформите в банке карту «Халва» – и будьте в себе уверены.

«Купите райские кущи!» – нас призывают слоганы.
Мы в пластиковое будущее киндер-сюрпризно посланы.

Нас ждёт в мышеловке бесплатный обед из виртуального сыра.
Нас благословляют идти на смерть во имя свободного мира.

Мы кормим детей кашками «Хайнц» на пальмовых канцерогенах
Им не приходится выбирать, их  выбор уже сделан.

Забыт навсегда дворовый футбол и «классики» на асфальте.
Их мир – планшета яркий экран и безлимит мегабайтов.

Их ждёт после школы спортивный зал – до слёз! через боль! до победы!
Их цель – подняться на пьедестал, они должны это сделать!

На благо страны «за мир» воевать и в «точках горячих» гибнуть,
И землю чужую от бед защищать, своей заплатив жизнью.

Свечей бесприютный свет, дрожащий звон колокольный.
О тех, кого больше нет, завтра никто не вспомнит.

Под звон церковных колоколов объявлена ложь правдой
Но от молитв не стихает боль, не заживают раны.

И осенив широким крестом всех принесённых в жертву,
Отходную им  привычно прочтёт, зевнув украдкой, священник.

И смазав автолом ржавый замок застывшей в аскезе веры,
В душе матерясь, откроет им бог в небытие двери.

Две тысячи восемнадцатый, с тобой откровенна буду:
Я больше не верю в сказку, я больше не жду чуда.

Мы новую пишем историю каллиграфическим почерком…
А мир всё быстрее вертится, и жить всё сильнее хочется.