Демократия будет разорвана в клочья...

Демократия будет разорвана в клочья,
А клочки кислотой залИты.
И за городом, на пожарище, ночью
Серым дымом развеянным,
                пеплом растоптанным и забытым.

Не забудется только, как стареющий лорд,
Рассыпался в любви, но глаза скосивши,
Умолчал, что симпатия - только для морд,
Лордам что-то вылизывающих нуворишей.

Товарищей, резво спорхнувших в стайку,
Переодевающихся перед матчем.
Не поладили: "отдай майку! Бери красную -
                это цвет удачи!"

Кто-то думал, что это так просто!
Опоили, снасильничали – ах, сладко!
Только выйдет дракон черыреххвостый!
Станет воздух кровью липкой и гадкой!

И язык во рту комом, калом,
Беспрестанно закружится одной фразой:
Пожелал, позавидовал, не верен был в малом.
Умоляю – забудь обо мне. Убей сразу!

Кирпичи с неба - печатью Каина,
с головой расплющенной и разбитой
живи вечно этой воблой вяленой,
паркинсоноидальная
                Грейтбритн!


А Россия – снова оденется синью
И пойдёт под венец, как девушка белая,
И возьмёт она красный с улыбкой, вымоет:
«Это просто часть моего целого!»

Будет снова Россия, и звёзды в небе
Будут над ней крупные, как горошины,
И придут все люди с юга, с севера:
"Разве есть ещё где-нибудь такая хорошая!?"

А рубины кремлёвские рассыпятся, треснув,
Выйдут дети и женщины собирать камни.
И вернутся Орлы на старое место,
И вернётся царь, твёрдый, честный,
         какого и не было ещё когда-нибудь.

И все видели, как какой-то дед тощенький,
Из зиккурата, в воздухе растворившегося,
срам прикрывши, метался голый по Площади
И в Мосву-реку прыгнул,
                позора не вынесши…

И пойдёт она сильная, как корабль
Белый, высокий, вопреки стараниям,
И скажет: «Прости её, Боже правый,
Эту старую
          слюнявую дуру -
                Британию!»