Fifteen Days

FIFTEEN DAYS                Samuel Krig


Как эти годы далеко.
До них рукой не дотянуться.
Остыл мой кофе с молоком,
Я сплю и не хочу проснуться.

Я не хочу играть в любовь,
Ходить в толпе, смотреть на лица,
Наркотиками портить кровь
И слушать чьи-то небылицы.

Зачем кому-то песни петь,
Носиться с гранджевой гитарой,
Из кожи лезть, чтоб преуспеть
И наблюдать чужую старость.

Сменил битлов восьмой iPhone.
Какая радость в чипсов хрусте?
На полках в книгах пыль имён.
Мечта как голубь в захолустье.

Пустых советов канитель.
Рубли, счета, звонки, витрины.
Спасает в тишине постель
И созерцание пианино.

Лекарства в пять, на lunch – омлет.
Рутины вязкое болото.
Как будто мира вовсе нет.
Есть только вторник и суббота.

Обрыдла гонка дураков
За мнимым счастьем и общение.
Та жизнь на тысячи кусков
Давно разбилась в сновидениях.

Дорога тусклых мёртвых дней.
На ней стоят друзей могилы.
Там память – лес трухлявых пней,
И нет того, что сердцу мило.

Соседей мысли – свинский хлев.
Лежу в прохладном полумраке.
Что проклинать кремлёвский блеф,
Одним – дворцы, другим – бараки.

Дни ожидания как петля.
Контрастный душ не ободряет.
Как тяжело начать с «нуля»,
Когда ослаб, а силы тают.

Желания нет писать стихи
И вдохновляться фото Ниты.
Пора замаливать грехи,
Надежды все почти разбиты.

Мне нужно встать, в руке ждёт боль.
Мне нужно сесть в трамвай, чтоб выжить.
Холодный страх – судьбы король,
Нет слёз, есть пепел грёз престижа.

Я вроде бы всё рассчитал,
Пятнадцать дней – нож гильотины.
Наверно то, о чем не знал,
Подчас как спрятанные мины.

Как зверь затравленный молчу,
Приму всё так, как есть от Бога.
Не нужно мне идти к врачу.
Мой врач - тех мёртвых дней дорога.

Что люди? Людям веры нет.
Вокруг лишь freaks с участием мнимым.
Подохнешь - что-то скажут в след,
И поспешат к своим машинам.

Да, так устроен этот мир.
В нём только ты себя спасаешь.
Вот глупый школьник тянет beer,
И ты его не понимаешь.

Я знаю, двадцать сигарет
Всегда при мне, и где б я не был,
На самом дне души рассвет
И ангелы, что сходят с неба.

За монастырскою стеной
Остаток жизнь сжечь не ново.
Мы все уходим в мир иной
С последним, еле слышным, словом.

Полуживым ползти сквозь тьму –
Вот истинный предел искусства.
Легко покинуть ту тюрьму.
Забыв мораль людей и чувства,

Я сам решаю с кем мне быть.
И в этот раз, поверив в чудо,
Воскресну вновь, чтоб дальше жить
Без навороченных талмудов.

Слова на тысячах страниц
Мужчин и женщин без таланта,
Вне свинга «Puttig On the Ritz»,
Передо мной сейчас как пятна.

Без паники вновь завяжу шнурки.
Вот черный мой пиджак французский.
Что мне молва, и что плевки –
Я здесь давно уже не русский.

7:01. Пошел отсчет.
Я не один теперь на свете.
Привет, amigo – майский ветер!
Я видел то, что всех их ждёт.