Чужие пальтишки

мы такие разные: мелкие, крупные...
у кого-то - по сборнику, у кого-то - по книжке,
у кого глаза - щёлки, а у кого - миски супные.
а между строк все меряем мёртвых поэтов пальтишки.

в акте стихо-любовном трясётся подбородок,
и ходуном ходят останки бичпакета в пузе -
это какой-то литературный самородок
втискивается сладострастно в стилистику брюсова.

а вот девушка бледная с совьими очками
плачет: ей в рубашке цветаевской очень тесно.
ей бы в прозу целоваться с каким-нибудь мураками,
а так треснет шмоть маринина по шву стихопесен.

кучей народ в сюртучище пушкина - хорош таков!
только - вот незадача! - на остальное жиру не хватит,
живо наполняемся новой пустой водичкой стихов,
чтоб влезть в нафталиновые сумерки эталонных платьев!

...знаю одного: все эти пальтишки уж перемерил-перепробовал
и решил: вредна их моль для обросшей стихами души,
но как за своё взялся, подошли коллеги семи-пяде-в-лобые
и сочувственно: "слышь... ты это, лучше вообще не пиши".