Поиск

Поиск




Раздался телефонный звонок.

- Начальник отдела Шилов, слушаю Вас.

Трубка молчала. Слышно было, как кто-то стучит ложечкой о стенки чашки.

- Я Вас слушаю!

Снова никакого ответа. Лишь мерное позвякивание нарушало тишину на другом конце провода.

- Черт знает что, - прошипел начальник отдела, дал отбой и, швырнув трубку на стол, заваленный бумагами отчетности, скопившимися в ожидании подписи, крикнул, обращаясь к приоткрытой двери:

- Лидия, зайдите ко мне!


Спустя минуту секретарша в строгом костюме толкнула бедром дверь и вошла, нервно стуча каблучками. В руках она держала поднос с чаем, подбородком же прижимала к груди папку с документами. Ее очки в роговой оправе сползли на кончик носа, отчего она была похожа на маленькую серьезную мышку.


Шилов закончил печатать что-то на ноутбуке, повернул к ней голову и спросил:

- Я разве просил чай?

Мышка шмыгнула маленьким острым носиком. Очки дрогнули.

- Уже полдень. Вы всегда пьете чай в полдень.

- Но я не хочу чай.

- Но ведь полдень! – назидательно повторила секретарша, ставя поднос на край стола и кладя рядом папку. – Зеленый, без сахара, с лимоном. Здесь, - она раскрыла папку, - договоры отчеты бухгалтерии за текущий месяц, нужна ваша подпись.

- Посмотрю позже. Лидия, еще кое-что, - произнес Шилов, когда секретарша уже почти дошла до двери. – Запросите историю входящих звонков за последние четыре дня на мой рабочий. Этот псих начинает меня нервировать.

- Снова звонил и молчал? – спросила Лидия. Голос у нее был холодный, рабоче-равнодушный, как канцелярская скрепка.

- Да. Покоя нет, только линию занимает.

Секретарша кивнула и засеменила в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.


Шилов кинул кусочек лимона в чашку и наблюдал, как сок его постепенно высветляет чай, делая его почти прозрачным. Шилов подумал о том, что он за годы своего продвижения по карьерной лестнице тоже вот так высветлился, обесцветился, стал никаким. Его уважали коллеги, благодаря ему рост компании пошел в гору, но это все было каким-то бесцветным. Радость новых достижений куда-то улетучилась, преобразовавшись в рутину, а статус не давал ничего, кроме туго забитого кошелька и льстивых, искусственных улыбочек подчиненных.


«Разве не об этом я всегда мечтал?» - с тоской подумал Шилов, оглядев свой просторный кабинет, дорого, но безвкусно обставленный импортной мебелью, и сам себе ответил: нет, не об этом.


Он встал из-за стола и подошел к окну. Поток машин отсюда, с двадцать первого этажа, был похож на чешуйчатую змею, нервно гудящую и переливающуюся светом фар. Все вокруг казалось искусственным, безликим, словно слепленным наспех из папье-маше. Шилов вздохнул и вернулся к столу.


Открыв нижний правый ящик, под стопкой подшитых бумаг он нашарил что-то рукой и аккуратно вытащил. Это был старый снимок, пожелтевший от времени. Края его были ободраны, но само изображение не пострадало. Было заметно, что его часто перевозили, переставляли из рамки в рамку, но хранили с трепетом, как хранят любую старую, но памятную вещь.


Начальник отдела стер пыль с фотографии ладонью. На снимке, был изображен мужчина в военной форме, очень похожий на самого Шилова. Его взгляд был устремлен куда-то за камеру, что придавало его лицу отсутствующее выражение. За руку он держал мальчишку лет пяти. На нем были коричневые шорты и белая рубашка с коротким рукавчиком. Мальчишка улыбался во весь рот, его глаза были широко распахнуты. На правой щеке, ближе к носу, у ребенка было маленькое родимое пятно. В свободной руке он крепко сжимал бумажную вертушку на деревянной палочке, подарок отца. Они стояли на обочине дороги под массивным стволом ясеня. На заднем плане угадывался одноэтажный дом с черепичной покатой крышей.


Перевернув снимок, Шилов прочел карандашную надпись, сделанную его рукой в далеком детстве. Неровные, прыгающие буквы гласили: «Я и папа на первамай в гастях у Баб Нади, 1971».


Его созерцание нарушил звонок. Телефон пищал и жаловался, требуя к себе повышенного внимания, как капризная женщина.


Шилов нервно сдернул трубку и крикнул:

- Начальник отдела, говорите!

Секундное молчание. Шилов хотел уже бросить трубку, но вдруг услышал знакомый голос. Звонил директор.

- Шилов, что с вами? Вы закончили проект? – спросил голос.

Шилов мотнул головой. Кашлянул.

- Что, простите?

Голос в трубке стал суше.

- Я спрашиваю, вы проект закончили?

- Я? – растерянно повторил Шилов, глядя куда-то сквозь фотографию, которую он по прежнему держал в руке.

- А кто еще? – раздраженно спросил голос. – Это же вы, Шилов?

- Я? Шилов? – медленно произнес мужчина. В ушах звенело. – Нет. Это не я. Вы ошиблись.

Трубка попыталась что-то возразить, но не успела. Шилов дал отбой.


Начальник отдела сглотнул горечь, подступившую к горлу. Затем рывком вскочил, сдернул с вешалки свое пальто и выбежал в коридор. «Сейчас или никогда!» - пронеслась в голове ясная, простая мысль, которая на фоне безцветной, искусственной конторы казалось единственной реальностью.


- Лидия, позвоните директору! Я увольняюсь! – крикнул он секретарше, которая от удивления уронила очки, а вместе с ними и нижнюю челюсть.

- А как же…


Но Шилов ее уже не слышал. Он спустился на лифте на подземную парковку, запрыгнул в свой черный, новенький джип, и машина с визгом выехала в город.


Он несся с огромной для города скоростью, объезжая пробки по обочине и игнорируя светофоры, испуганно мигавшие желтым глазом. Он не видел ничего, кроме прямой асфальтовой полосы перед собой. Глаза его смотрели и не видели. В голове крутилась лишь одна настойчивая идея: найти, найти любой ценой. А вот что именно найти? Ответ ускользал и терялся где-то на задворках сознания.


Он выехал за город. Переключил передачу и поехал еще быстрее. Мимо него проносились поля, лесополосы и рекламные баннеры с кричащими лозунгами. «Успейте купить только у нас, остальное решим за вас!» - растягивал губы в резиновой улыбке смазливый вьюноша на одном из баннеров.


Шилов летел и не замечал, сколько прошло времени. Сердце учащенно билось, паниковало, пыталось выскочить из груди.


Спустя какое-то время, когда Шилов проезжал очередной населенный пункт, один из датчиков в машине противно и настойчиво запищал. Стрелка, показывающая уровня топлива, предательски жалась к нулю. Выругавшись, Шилов съехал на обочину и выскочил из машины. Вдалеке он увидел неспешно едущего мотоциклиста. Их разделяло не больше трехсот метров.


Шилов выбежал на проезжую часть и, остановившись лицом к мотоциклисту, раскинул руки в стороны. Его бросало в жар, голова кружилась от быстрой езды, но глаза его были светлы и сосредоточенны.


Поняв, что безумный мужик не собирается уходить с дороги, парень на мотоцикле резко затормозил в двух метрах от него и снял шлем, слезая с сидения.

- Жить надоело?! Чего ты вста… - начал было орать парень, но договорить он не успел.


Шилов подбежал к нему и сунул ему в руку ключи от джипа.

- До заправки хватит. Я спешу. – чуть задыхаясь, бросил он парню и, не дожидаясь ответа, запрыгнул на мотоцикл. Визг. Разгон. Едкое бензиновое облако обдало парня. Он в недоумении стоял посреди дороги, глядя вслед своему стремительно уносящемуся мотоциклу. В одной руке он сжимал ключи, другой – придерживал шлем, который теперь выглядел нелепо.


Шилов несся по трассе, не обращая внимания на встречный ветер, который колол ему лицо и забирался за шиворот.


Начало смеркаться. Солнце неумолимо катилось за горизонт, где его ждало мягкое одеяло из облаков. На востоке же небо уже покрывали тучи, грязные, рваные, похожие на голодных вурдалаков, которые вышли на охоту, дожидаясь наступления ночи.


Мотоцикл захрипел, выплюнул два вонючих облачка и приготовился заглохнуть. Он явно не был готов к такому дальнему путешествию, а тут еще этот нервный наездник, которого он, не жалея сил, тянул несколько часов. Нет уж, увольте! Устал!


Шилов затормозил и, бросив мотоцикл прямо возле дороги, побежал. Лицо его раскраснелось от ветра и вечернего холода. Он бежал, не замечая усталости, останавливаясь лишь изредка, чтобы перевести дух.


Спустя четверть часа он добежал до неприметной деревушки. К тому времени он успел уже сдернуть с себя пальто, в котором теперь было жарко и неудобно бежать. Перед глазами все прыгало. Сердце колотилось как бешенное. Пот стекал по его лицу и спине. Ноги налились свинцом.


Неумолимо приближалась ночь. Кое-где в окошках ветхих домиков загорались окна. Небо серело грозными тучами. Первые редкие капли дождя, крупные и тяжелые, оставляли на пыльной проселочной дороге темные отметины.


Шилов больше не мог бежать. Он перешел на быстрый шаг, дыша тяжело, как загнанная лошадь, не позволяя себе останавливаться. Спотыкался о камни, хватался за влажные, холодные стволы деревьев. Перед ним ковыляла старушка с клетчатой сумкой. На голове у нее была темная косынка, из под которой выбивались прядки седых волос.


Нагнав ее, Шилов крикнул ей, не узнавая своего охрипшего, севшего голоса:

- Дом 45 на Яблоневой, где?


Старуха отшатнулась, прижимая сумку к груди.

- Да не далече, как за этим поворотом, милай. Куды ж спешишь так?


Шилов не ответил, только судорожно тряхнул головой, и помчался туда, куда указала старуха. Та долго смотрела ему вслед, потом повернулась и пошла, шаркая, дальше, охая и причитая. «Понапьються, болезные, собирай их под заборами потом», - подумала она.


Шилов свернул в переулок. Было темно. Дорогу освещали только редкие фонари, в лучах их оранжевого света мелькали серебристые струи. Шел проливной дождь.


Шилов упал. Ноги больше не держали его. Все тело его дрожало от холода и усталости. «Нельзя останавливаться», - шепнул ему тихий голос. Он полз, стирая брюки о грязную дорогу, которая больше напоминала мелкий ручей. Он полз, не помня себя, не обращая внимания на потоки воды, на ветер, на жгучую боль во всем теле.


Подняв голову, задыхаясь, он увидел перед собой в нескольких метрах большой пень он массивного дерева, срубленного под самый корень. На пне, едва различимая за сплошными струями дождя, сидела маленькая фигурка.


Шилов подполз к фигуре. На пне сидел маленький мальчишка лет пяти. Дождь насквозь вымочил его беленькую рубашку, заправленную в шорты. В руках мальчик держал мокрую вертушку из плотной бумаги на деревянной палочке. Взгляд его был устремлен под ноги, подбородок дрожал.


Шилов радостно вскрикнул. Он добрался! Он смог! Ноющая боль и тяжесть отступили.


Он с трудом подполз к мальчику и коснулся его плеча. Мальчишка резко обернулся. Лицо его озарила радостная улыбка.


- Ты пришел! – сказал мальчишка, бросаясь в объятия Шилова. – Я так долго ждал тебя! Где ты был?

- Я искал тебя. Я нашел. – Шилов улыбался. Лицо его, пылающее жаром, было мокрым от дождя и слез. Он рыдал и смеялся, как безумный, стискивая мальчишку, смеялся и снова рыдал.

- Ты меня больше не теряй! – с детской суровостью сказал мальчишка.

- Никогда, ни за что не потеряю! Обещаю! – проговорил Шилов, которого трясло, и он сам уже не понимал, почему: то ли от холода, то ли от счастья.


Так и сидели они под проливным дождем: мальчишка на пне, обнимая Шилова за шею одной рукой, сжимая другой вертушку, и Шилов, стоя перед ним на коленях, рыдая от радости.


Старуха, пошедшая до переулка только теперь, остановилась. Хмыкнув, утерла худенькой ладошкой лицо.

- Ишь ты, добежал, милай, - тихо произнесла она, глядя на мужчину, одиноко стоявшего на коленях перед пустым старым пнем. Лицо его было устремлено в небо. В руках его была детская вертушка на палочке, которую он с трепетом прижимал к груди.