I have to hurt in order to live

В минуты вязкого и страшного покоя,
Когда мне собственные мысли клеть куют
Я равен, будто прежде, трусливому изгою,
Во склепе мрачных грез нашедшему приют

В грудине, точно черви - ощущенья,
Что череп слабый треснет - перезрелый плод
Мне эти думы - и спасенье, и мученье
А горький привкус правды - дыба иль оплот

Я то во льдах, то в огненной Геенне
И тело вслед за разумом позорно сбой дало
А суть - что пуля - оглушающа, мгновенна:
Во мне людского, кроме вида да привычки - ничего

И коль ни совестно, ни грустно не бывает
От разрушений нежных чувств, чужих миров
Мне естество, жалея-издеваясь, оставляет
Несправедливый самый и сладчайший из даров

Мор для чертогов душ чужих, зараза,
Разящая у нужных ей тела, желанья, чувства
Носителя доводит, однако, до экстаза
А степень гнусности возводится в искусство

И только в редкий миг неясного испуга
Опустошенный, пусть хоть на день, прозреваю
И видится мне карой избавленье от недуга,
Что на себе мой держит мир, взамен чужой сжигая

Тогда я мысленно брожу среди обломков,
Ища спасенья тщетно в стенах Памяти Дворца
А если вдруг нагрянут голод или ломка
Всегда есть бабочки, что взяты из чужого живота