Два на четыре

В комнате тесной, в сумрачной хмари —
Снились поэту разные твари...
Мёртвые люди, мёртвые птицы,
Видно должно было что-то случиться!
Бесо-подобный кошмар поднебесной —
Снился стороннику логики честной.
В комнате душной — два на четыре,
В полном безумия грешников мире.

Капли, потоки, ручьи дождевые —
Лились за стёклами полуживые;
Ритмика рваная, хаосы дробей,
Из непонятных, тягучих мелодий...
В нашем холодном, дождливом апреле —
В утренней свежести ёжились ели,
Иглы мурашками порастопырив,
Им — нету комнаты, два на четыре!

Песню о жизни, синички пропели,
Кто-то же должен — раз мы не сумели!
Кто всем расскажет — как не синица,
Правду о тех, кто взамен нам родится?
Дактили звонкие! Всем бы гордиться —
Этими песнями вечных традиций,
В индифферентном к прекрасному мире,
Сделавшем комнату "два на четыре".

Капли шептали в печальном апреле:
— Мы разбудить вас — совсем не хотели!
Добрый наш дождик, путник усталый —
Строчки печатал клавишей малой!
Он лишь листает шуршащей страницей —
Вечность, в погоне за Синею птицей;
В полном насилия грубого мире,
За окном комнаты: "два на четыре"!

Город проснувшийся. Шумные трассы.
С улицы слышится резкое "здрасьте"!
Хаос безжалостный — путает разум,
Космос ломая своим перифразом.
Где мои планы, где мои цели,
Я ведь зачем-то выжил в апреле?
В полном невежества злобного мире,
В комнате тёмной — два на четыре.

Дождик торопиться, сбивчивы речи,
Грею ладонями зябкие плечи,
Руки скрещённые, мокрые веки —
Птицы, встревожились о человеке!
— Ловит рот воздух, мутится разум,
Жизнь для него как большая зараза —
В странном, духовно изломанном мире,
Как в каземате — два на четыре!

Но не сдаются птицы-синицы,
И помогают мне — снова родится!
Снова раскрыть свои узкие веки,
Пусть не поэте, но в человеке!
Шепотом дождик ловит моменты —
Пробормотать все свои аргументы...
Тихо, в огромном, внимающем мире.
В комнате эхо, два на четыре.