Листья падали

Листья падали, капли дождя касались асфальта и высыхали. Солнце жарило ярким огнём сквозь чёрные тучи и ничего не хотелось больше, чем уже было. Любовь, наша с ней осенняя любовь ложилась тенью на столики кофейни, вызывая превосходное чувство покоя.
- Милый, дай мне сахар.
- Пожалуйста.
Мы сидели в кафе напротив магазина сыра в итальянской деревушке, оглядывались вокруг и хотели друг друга ещё больше, чем ушедшей ночью. Так я думал, в это я верил.
- Дорогой, я на секунду.
Выпитое вчера прелестное и терпкое для секса вино делало её рассеянной, и она оставила телефон на белом столике рядом со своей чашкой густого кофейного напитка, вскочила и ушла в уборную, скрывшись за лучами приятного солнца, что так ласково щекотало мои щеки и реснички глаз. Тишина, блаженство и тихое ощущение, что пора бы мне уже жениться.
«Брынь», «брынь», и ещё раз это «брынь», безделушка в виде плоского кирпичика современных технологий загоралась ярче звезды и моментами сотрясала хрупкий столик, издавая рычащий звук «ррррр». Я неопрятно и совсем не желая того взял её телефон, хотел переложить подальше от чашки, но вдруг прочитал: «Любимая, я очень жду тебя, 5-го не смогу, давай 6-го». А сверху над сообщением красовались жирные буквы «Андрюша».
Я крепко сжал крошечную мельхиоровую ложечку и начал мешать давно растаявший сахар в моём кофе, постукивая о края чашечки, отдавая звоном этого звука в душе. Она вернулась, улыбаясь так искренне и нежно, что мне стало больно. Листья падали и я уже, наверное, не женюсь. До шестого было ещё одиннадцать теперь мучительных дней. Я скомкал салфетку, вытерев края губ и обратился к ней.
- Мне надо возвращаться, желательно завтра, на работе аврал.
- Ну, вот, ты как обычно, работа, работа…
- Ты можешь остаться, я оплачу, не переживай.
- Странно ты говоришь, но мне здесь нравится, пожалуй, я соглашусь с тобой и останусь.
Мой самолёт приземлился вовремя, я поставил печать в паспорте и вышел, сел в машину и почувствовал, как жгучие слёзы побежали по моим щекам, и я просто зарыдал, но спокойно поехал домой, как мог. Минуло одиннадцать дней. Звонок и имя звонящего заставили меня содрогнуться. Она.
- Ты же меня встретишь?!
- Да, хорошо.
6-го Солнце с утра скакало как-то невнятно, я её забрал, она, улыбаясь искренней улыбкой села в машину. Я был на нервах, я словно танцевал на своей душе какой-то несуразный танец, дёргаясь и сходя с ума. Машина поехала, тронулась и начала движение. И мы врезались, сильно разбились, как только можно было разбиться в этой жизни.
- Вы как себя чувствуете? – с непристойно мрачным видом подошёл ко мне медбрат.
- Нормально, дышу. А она как?
- Умерла.
Я уставил свой теперь уже совсем беспомощный взгляд на белые стены больницы и задумался любил ли я её, ибо мне стало легче…
SH