Джэку лондону посвящается

Остановить мысли, уставиться покойным взглядом на самое солнце, прищурив глаза, млея от тёплого щекотания воздуха. Разве есть что-то хоть отдалённо столь близко подобное этому блаженству. Мгновение, когда вредоносные и суетные букашки, жрущие мозг и нервную систему, застывают, забыв о своём безумии и заботах. Он сидел в парке, подставив лицо под жгучие золотистые лучи родной звезды нашей космической системы. Никаких идей, никаких мыслей не было, они, словно испарились как хрустальные капли росы с утренней травы. Сухость сознания была полна истомой. Эх, почему же нельзя быть в этом состоянии вечно, он прошептал сам себе вслух и начал думать...
Мириады вредоносных насекомых заносились с бешеной скоростью по коре головного мозга, теребя своими усами нервные клетки. Золотой блеск солнца вдруг стал простым фоном на рисуемом им жизненном полотне. Теперь он центральная фигура всего вокруг, главный актёр, играющий роль обычного человека из множества других ему подобных. Быстрой лентой проносились события памяти, кляксами конструировались новые решения для ещё не наступившего будущего, мысль заработала вновь, ещё с большей жаждой и голодом, с неутолимой надеждой к решению и верой в достижение цели. Исписано много и ещё больше хочется сказать на бумаге, но не слышат, не хотят слышать, да и чёрт с ними, надо что-то делать с этим бедствующим положением, с полумрачным, приторным состоянием безысходной нищеты и непроглядной неизбежности. Повеситься, утопиться, а нет, проще и легче, отравиться. Я не смогу быть таким как они, я какой-то лишний на этом феерическом празднике жизни. Чужак из обычных людей, тот, кто хочет жить ради самой жизни, а не её форм, ради общения и милосердия, ради честных денег, но не их лжи, ради любви без ненависти, ради будущего, что объективно помнит историю прошлого, ради настоящего, ради целого и чистого.
Пыль разносилась от ровных движений дворника, она аккуратно забиралась в нос и почти заставляла чихать. Наш герой смотрел стеклянным взглядом вдаль, взглядом полным мыслей, но мыслей бесполезных и никому ненужных. Служитель чистоты и образного порядка подошёл и, вздёрнув правую руку выше обычного, обратился к путнику на скамье.
- Сэр, рановато, рановато, вы напились, Солнце-то, гляди, только взошло.
- Я трезв. – выпалил наш герой с пренебрежением на грани ненависти.
- Хм, ну, это знаете ли ещё более странно. А что, вы, тогда так грустно считываете гравий с тропинок?
- Думаю.
- Ох, уж это «думаю», я всегда жене своей говорю в запале ругани – вредно тебе лишнее думать, не надо тебе думать вообще, рожай ещё, и думать будет не о чём.
- И что же? Она не думает?
- Не думает, сэр. Совсем не думает, да и не умеет, ей это не нужно, седьмого выносит.
- Ясно. Вас как зовут?
- Сэм. А вас?
- Джэк, Джэк Лондон, хорошего вам сегодня солнечного и искреннего дня, честно рад за вашу жену.
Чуть более месяца после этой беседы Джэк стал самым популярным автором, сначала в Америке, а потом и во всём мире, так и оставшись единственным писателем, за рукописи которому платили любую им названную сумму. Но спустя ряд лет, бешеные насекомые всё также носились по его черепно-головной коробке, вынудив его в возрасте 41-го года сделать то, что он сделал. Отравиться. И разве есть ещё что-то более чистое и блаженное, чем отсутствие мысли в мгновение золотистого восхода утреннего солнца.
SH