Пой

Пой свои песни из прошлого,
Пой, постаревший  стрелок,
Высохла кровь, пот и слезы ушли в песок,
И  пеплом подернут каждый твой волосок
И голос ослаб, сквозь тоску и хмарь прорываясь.
Забудь обо всем и пой, мой прекрасный друг,
Я слышу и вижу дрожь твоих старых рук,
Не думай об этом:  слова собираются в круг,
И круг разгорается пламенем, замыкаясь.
И я обойдусь, конечно же, без цитат,
И дело сейчас не в том,  кто и чем богат,
Пой, мой стареющий Фавн, мой извечный брат,
Пой одиноко, страдая и сомневаясь,
Пой в никуда,  –  тебе не предугадать,
Кто и когда сумеет тебя понять,
И чем отзовется в мире  твоя благодать,
И кто поглядит тебе вслед, светло улыбаясь…

«Он приехал в Переделкино, как всегда, неожиданно, после внезапного звонка — по-хорошему худой, этакий вольный рок-стрелок, с гитарой вместо лука или арбалета. Привычная к странствиям куртка, холщовый подсумок, удлинённое бледное лицо с улыбочкой фавна и полусапоги, которые он порывался снять, чтобы не наследить, — всё обозначало в нём городского Робина Гуда».
А. Вознесенский о Борисе Гребенщикове, когда-то очень давно…