Музыка в пути

     Во втором классе меня отдали учиться на скрипку. Учёба протекала с большим скрипом... Особенно меня напрягали хоровые занятия. Полный состав хора собирался в воскресенье, а на неделе было два урока в малых группах. Мне не повезло. Со мной рядом посадили девочку-скрипачку, обладательницу низкого голоса. Мой голос ещё не был поставлен, но слух, как сказали на вступительном экзамене, оказался абсолютным. Это меня и подвело. Я слышала только голос соседки и пела вместе с ней альтовую партию, а надо было – ведущую – сопрано.
     Концертмейстер, всё время кричала: «Где же наше сопрано?!» Я, то глупо улыбалась, то плакала, а соседка, не переставая, дула мне в ухо альтом. Она училась играть на скрипке третий год, а я только пришла в подготовительный класс, поздно, конечно, пришла – в восемь лет. Но пианино дома было некуда поставить, и родители купили скрипку, чтобы я училась музыке. В одной комнате коммунальной квартиры мне было не разгуляться со своими скрипичными упражнениями, поэтому, договорившись с соседями, мне оборудовали место в ванной комнате. Я играла при плотно закрытой двери. Подставкой для нот служил обычный венский стул, помещённый в ванну, свет всегда падал слева, потому что ванная комната была с окном.
     Выпустили меня после подготовительного класса с рекомендацией продолжить обучение, и после летних каникул, отдохнув от напряжённой учёбы, я была готова снова осваивать инструмент. Но у родителей не было возможности возить меня в музыкальную школу из-за графика работы. В это время в городе появился маньяк-газовщик, который убивал детей и женщин. Соседи предупредили родителей, чтобы я всегда была под присмотром... Так закончилась моя учёба на скрипке. А потом я стала ходить в хоровую студию при Дворце пионеров, которой руководил Александр Михайлович Жуковский. Там и голос поставили, так что был организован ансамбль из шести девушек, где мне поручили альтовую партию. Но, в то время я поступила в педучилище, и моё расписание опять нарушило все музыкальные планы.
     Не смотря на это, музыка всегда сопровождала меня в пути. В училище – хор, после училища – клубный ансамбль на селе, куда поехала работать. Работа с детьми в школе и детском саду тоже требовала музыкальных занятий. Был период, когда я пела в церковном хоре. А сейчас пришло время слушать музыку, ту, которую я пропустила, занимаясь самодеятельностью. Я стала слушать рок, тот, классический, за кассетами и пластинками с записью которого в советское время ломилась в очередях молодёжь. Я слушаю то, что мне запрещали в пионерском лагере, говоря: «А ты не знаешь перевода! Они проклинают нашу страну!» Но оказалось, что это были песни о любви. Да и невозможно проклинать под такую музыку, в отличие от революционных гимнов.
     Вот так и живу – от плохой музыки затыкаю уши, хорошую – включаю погромче. Когда я начала описывать свою жизнь стихами, обнаружила, что музыка помогает мне в этом – строки текут, как мелодия. Знаю авторов, которые пользуются ритмическими схемами, считают слоги при написании стихов, но мне этого не понять, ведь стихи – это тоже музыка, только записанная не нотами, а словами. Каждый поэт должен быть музыкален, иначе это – ремесленник.