Выпускное

Воспоминания о старших классах...

А вокруг старый город Питер,
Что народу бока повытер
(Как тогда народ говорил), —
В гривах, в сбруях, в мучных обозах,
В размалеванных чайных розах
И под тучей вороньих крыл.
Но летит, улыбаясь мнимо,
Над Маринскою сценой prima,
Ты — наш лебедь непостижимый,
И острит опоздавший сноб.
Звук оркестра, как с того света,
(Тень чего-то мелькнула где-то),
Не предчувствием ли рассвета
По рядам пробежал озноб?
И опять тот голос знакомый,
Будто эхо горного грома, —
Наша слава и торжество!
Он сердца наполняет дрожью
И несется по бездорожью
Над страной, вскормившей его.
Сучья в иссиня-белом снеге...
Коридор Петровских Коллегий
Бесконечен, гулок и прям
(Что угодно может случиться,
Но он будет упрямо сниться
Тем, кто нынче проходит там).

Анна Ахматова "Поэма без Героя"

У меня были эти Голоса, наполнявшие в школьные мои годы сердце дрожью, это был Серебряный Век. А коридор Петровских Коллегий - это, кажется (могу и ошибаться) была какая-то улица в центре Питера, или проспект, или какой-то путь от правительственного здания к другому правительственному зданию. У меня "Коридором Петровских Коллегий" была улица Люблинская, а также коридоры внутри Лицея. улица Люблинская - это был мой путь на общественном транспорте или пешком от дому до Лицея и обратно. Помню ощущение сказки. я одета, почему-то, именно так, как должна быть одета старорежимная гимназистка (ну, так мне казалось): юбка, блуза, сверху на блузе мамина (тог есть уже часть семейной истории) тёмно-синяя шерстяная кофта на пуговицах, с кулиской на поясе, с двумя болтавшимися снизу тёмно-синими помпонами. Классические чёрные лодочки на высоком каблуке, колготки телесного цвета, и я вся обвешана серебром: цепочка с кулоном, серьги, браслет. и вот я иду, старорежимная гимназистка, по морозной улице снежной, снег скррып-скррып под каблуками ритмичными, и иней инкрустациями на деревьях сверкает.

Годовщину последнюю празднуй –
Ты пойми, что сегодня точь в точь
Нашей первой зимы – той, алмазной –
Повторяется снежная ночь.

Пар валит из-под царских конюшен,
Погружается Мойка во тьму,
Свет луны как нарочно притушен,
И куда мы идем – не пойму.

Меж гробницами внука и деда
Заблудился взъерошенный сад.
Из тюремного вынырнув бреда,
Фонари погребально горят.

В грозных айсбергах марсово поле,
И Лебяжья лежит в хрусталях…
Чья с моею сравняется доля,
Если в сердце веселье и страх.

И трепещут, как дивная птица,
Голос твой у меня над плечом.
И внезапным согретый лучом
Снежный прах так тепло серебрится.

Анна Ахматова

Агата Кристи 4   29.03.2019 20:16   •   Заявить о нарушении