Оглянись, уходя, оглянись! - глава пятнадцатая

     В квартире было невыносимо одиноко, но и к Софье идти не хотелось. Утром следующего дня Геннадий вызвал скорую помощь, испугавшись боли в сердце. Уже из больницы дозвонился на работу и предупредил о своей болезни. На него и так многие глядели осуждающе за постоянные отлучки и прогулы. К звёздам рвалась молодая поросль, оттесняя "старичков", так называли защитивших кандидатские, а тем паче, докторские степени. Удивительно, но он был рад ухудшению здоровья. Привычная палата, знакомый персонал. К больничной еде он относился спокойно, а в буфете на первом этаже можно было купить молочные продукты и фрукты. Софье не звонил, поднадоела её шарлотка, всё другое она готовила гораздо хуже Лизы. Деликатесы, которые она доставала через своих знакомых, он не жаловал, любил вкуснейшие супчики жены.

     Через две недели, выписавшись из больницы, приехав домой, увидел на подоконнике в кухне засохшие цветы жены, снёс их на мусорку, упаковав в пакеты. Весеннее солнце хорошо пригревало землю, сирень под окнами набирала цвет. Он ждал звонка от жены, но она не звонила, это его очень бесило. Ведь она знала, что ему звонить в дом бывшей жены никогда не хотелось, зачем же опять доставлять ему неудобства.

     Прошёл месяц. С Софьей он перестал встречаться. Она несколько раз звонила, пытаясь наладить отношения, но он счёл невозможным их продолжать, когда жена борется с онкологией. Та и затихла на время. Чем чёрт не шутит, всякое с больными происходит, особенно онкологическими. Глядишь и дорожка к замужеству открыта.

     Среди ночи прозвучал неожиданный звонок. По весёлому голосу Аглаи он понял сразу, что операция у Лизы  проведена благополучно и сегодня она переведена в обычную палату.

     - Мы так за неё переволновались! Опухоль в голове была большой, но хирурги справились. Они не понимают, как она могла жить. Только человек сильной воли был способен вести обычный образ жизни. Лиза в полном сознании, повеселела, мама практически не отходит от неё. Прилетал дядя Исаак на неделю, чтобы поддержать Лизу. Добрейший он человек, твой брат. Мы не могли тебе дозвониться домой, а телефон твоей Софьи не знали. Лизу выпишут через пять дней, но уехать она не сможет, предстоит тяжёлая процедура какого-то лечения, будет жить у нас. Мама через день будет возить её в госпиталь. С бритой головой Лиза стала похожа на узников лагерей. Часто плачет и беспокоится о тебе. Пап, а почему ты нам не позвонил? У тебя обида на нас, но при чём здесь Лиза? - спросила Аглая и замолчала.

     - Когда вы улетели, то я попал в больницу и мне было не до звонков. Меня вообще хотят перевести на инвалидность, - с обидой в голосе ответил Геннадий. - Передай ей привет, пусть не волнуется, у меня всё хорошо.

    - А ты сам не хочешь ей позвонить и сказать это...

    Но он положил трубку, не дослушав дочь. Набрав телефон Софьи, сказал о своём приезде через два часа. Та радостно защебетала. Он не стал слушать её болтовню, оделся и поехал в другой конец города.

    Они пили чай с вкусной шарлоткой, больше говорила Софья. Попив чая, ничего не говоря, оделся и поехал домой. Он вдруг понял, насколько тупа Софья и удивился, почему не замечал этого раньше. На следующий день вышел на работу, сильно озадачив своих коллег. Одет он был в новый костюм и новую рубашку, красиво пострижен, с аккуратными ноготками. Со всеми был любезен, особенно с представительницами прекрасного пола. У многих старых дев возникло желание пофлиртовать с доцентом. Все были осведомлены о болезни его жены, шептались об этом по кулуарам института, когда-то Лиза работала с ними. Некоторые открыто завидовали ей, считая не парой такому красавцу, как Геннадий.

    На звонки домашнего телефона не отвечал, мобильный отключил и стал жить в своём мире. Завтракал и ужинал в кафе у дома, обедал в ресторане напротив института. Раньше он не посещал этот ресторан, предпочитая обедать дома, и поэтому очень удивился, увидев в нём много коллег, особенно дам-одиночек, но никак это не увязал со своим присутствием.

    Весна плавно перешла в лето с изнуряющей жарой, которую его сердце переносило с трудом. Он вновь попал в больницу. На третий день пришёл Богдан, пожурил брата за умалчивание проблем. Стал расспрашивать о Лизе, но Геннадий ничего не мог ответить.

    - Генка, ты сошёл с ума! Твоей жене помогают чужие люди, а ты отошёл в сторону. Так, брат, нельзя! Моя рассказала о твоих шашнях с бывшей соседкой по старой квартире. Уж не знаю, где они случайно встретились. Не ожидал от тебя такой прыти. С больным сердцем и в любовники. Побереги себя, братишка! Кстати, я уже неделю на пенсии. Как исполнилось шестьдесят, сразу меня вышибли. Не в моих правилах давать советы, но рискну. А слетай-ка ты, брат, в Италию. Увидишь своих детей, других-то у тебя нет. Посмотришь на свою Ашрафи, ведь были же между вами какие-то чувства раньше. Я прочёл значение её нового имени. Росселла по итальянски означает - роза. Понимаешь, брат, Ашрафи - цветок, Росселла - роза.
Цветок роза... Хотелось бы её увидеть ещё раз, интересно какой она стала. Мне шестьдесят, тебе пятьдесят, а смотримся стариками. Жаль, что не встретился с твоей дочкой. Живём абы как, всё времени не хватает. Думаем мелочи, а это главное, Геннадий, любить и общаться. Не стало Аглаи, сестрёнки нашей, и опустела земля. Говоришь, твоя дочка на Аглаю похожа, а ведь тогда и на мамку нашу.

     - Не могу я больше молчать, Богдан. Не Геннадий я брат, а Виталий...

     Он увидел, как поникла голова Богдана, тот завалился на бок и упал со стула.
Набежавшие врачи положили его на каталку и быстро отвезли в реанимационное отделение. Но все попытки спасти Богдана не дали результата. Все заботы по похоронам брата Геннадий взял на себя.

     Отвел девять дней в кругу семьи Богдана. По дороге домой зашёл в кассу и купил билет до Рима. Из дома забронировал номер в той гостинице, где они останавливались вчетвером, всей семьёй. Такое решение он принял, стоя над могилой брата, в смерти которого винил себя.

     Стоял август месяц. Днём было жарко, но наступал вечер и все площади наполнялись народом. Он бродил в толпе, вслушивался в итальянскую речь. Итальянский язык, на котором писали Боккаччо, Данте и Петрарка, с каждым днём становился ближе и понятнее.

     Однажды, поздно возвратившись в гостиницу, попросил портье купить ему билет до Милана. Тот порекомендовал ехать поездом, а не лететь самолётом. Многое можно увидеть, время в пути пролетает быстро. Из номера позвонил Аглае.

     - Привет, дочь, это я. Ты не могла бы завтра встретить меня в Милане. Я приеду поездом. Выезжаю первым рейсом в семь утра, - сказал Геннадий, услышав голос дочери. - Если сможешь, то забронируй мне гостиницу ближе к вашему дому или квартире, не знаю, что там у вас.

     - Папка, папка! Я никому не скажу о твоём приезде. Боже, как Лиза обрадуется! Ей сейчас так трудно, папка. Я тебя очень люблю...

Продолжение следует:

 http://www.stihi.ru/2018/06/03/7920