Вот где романтика

Радуя глаз самым свежим товаром,
до наступленья ночной темноты
хрупкая девушка в пабе с гитарой
песни поет под галдеж быдлоты.

Ртами жующими сцена облеплена.
Если внезапно тупое мурло
бросит со стула ей пошлую реплику,
взглядом сверкнет да подкрутит колок.

Просто за выдержку много уплочено
к фразам, звучащим не очень умно,
просто привычка к словесным пощечинам
в этом характере зрела давно.

Здесь на тарелочке ломтик надкушенный
мяса, а рядом вспотевший бокал...
Но разливается медом над тушами
в дыры ушные прекрасный вокал.

Нет ни хлопков и ни криков "брависсимо"
(пусть нам играют, пока мы жуем).
Красные крупнотоннажные лысины
тронет едва ли belle canto ее.

Вкус их развился не дальше Укупника,
это досадно, но можно снести.
Только, увы, не найдется заступника,
чтобы свиней этих усовестить.

Только совсем не найдется ценителя,
что оценил бы весь бисера блеск.
Те, что пришли, - это даже не зрители.
Пение девушки им - темный лес.

Им параллельно, совсем не касается.
В гуще людей оставаясь одна,
знает она, что напрасно старается,
но по-другому не может она.

Путь ее кажется горлышком суженным
тесной бутылки (нельзя перебрать!).
Пишет зачем она вечную музыку,
если нельзя ее где-то играть?

Не озадачена, не озабочена
вечной надсадой с названьем "судьба".
Бритвой по сердцу чиркнет одиночество
только на взмах белой пряди со лба.

Сердце летит сквозь аккордное кружево,
сладко - и нечего больше терять,
если одной семиструнной подруженьке
можно свою грусть-печаль поверять -

только не этим ведь рядящим-судящим,
тем, в ком огонь безнадежно зачах!
В жизни не ждет она пряников будущих,
как и не ждет в темном царстве луча.

Рыцарь в проеме уже не появится.
Справившись с темой почти без труда,
здесь закругляется. И удаляется,
черному залу поклон не отдав.

6.05.18