Крап

            Иванченко Алексею Федоровичу
            и всем, не вернувшимся с войны               
            посвящается

            (ПОЭМА)

          Вступление

Война! – начало в ранний час –
Вошла в историю для нас
Проверкой прочности идей
Экзамен стойкости людей,
Где честь, Отечество и долг –
Не на бумаге, в виде догм.
За ними – личность, человек:
Поклон и память им навек.
Большие неудачи? – мягко скажешь –
Бандаж «котлов» зубами не развяжешь:
На «Западном» сначала был провал –
Расстрелян Павлов, генерал.
Как «против лома нет приема» -
Стал Киев «косяком» проема:
Тарана масса велика –
Не сдержат стены косяка.
Враг на Полтаву устремился,
Под Белой Церковью скрестился:
Не дуэлянтский бой – «канкан»,
Где головой попав в «капкан»,
Рогулей не пробить брони,
Здесь пали жертвою они –
Сыны огромнейшей «семьи»,
Позора, не познав «скамьи».
Кто жив, остался – проклинал
Совсем не радужный финал –
В концлагерях фашистских плен,
А кто при жизни – будто тлен.
Холуй германский или раб –
Носить по жизни грязный крап:
«Живьем, оттуда? – чисто бред.
Вот «окропим» и меньше бед!»
                Часть 1

Парень деревенский и простой,
Был с широкой русскою душой;
Алексеем звали паренька –
Старший сын в семье, не паинька.
В трудные тридцатые года,
В коммунисты приняли когда,
Алексей билетом так гордился –
На «полуторке» без устали трудился.
Грянула священная война:
У него, как у спеца была «броня».
Все-равно  добился своего,
Добровольцем принял фронт его.

По ухабам, рытвинам и грязи
Фронтовых дорог – артерий связи,
Грузовик проходит все преграды –
Батареям так нужны снаряды.
Последний рейс, чуть запоздалый:
Хоть Алексей боец бывалый –
Фашисты сделали прорыв
И грузовик летит в обрыв.
Конфузило, волной накрыло.
Взъерошена земля. Знобило.
Пришел в себя – о, Боже мой!
Фронт, канонада за спиной.

Всю ночь, крадучись и ползком:
Села околица и дом;
Солдатки мрачное лицо;
С трудом поднялся на крыльцо.
- Как же, воин, быть с тобой?
В селе «СС» - совский конвой!
Одень, вот мужнино белье,
Свое же прикопай тряпье
- К своим мне нужно выходить,
Сквозь фронт лазейку находить.
Одна проблема – партбилет . . . .
Мне б сохранить до лучших лет.

Бойца в дорогу снарядив,
И чем богата – накормив,
Солдатка спрятала билет:
- На память! – вышитый кисет, -
Надеюсь, день не за горами,
Когда вернешься ты, герой.
К фашистам беспощадней будь,
Тайник под грушей не забудь!
Прощай, солдатка! Не гневись!
С победой милого дождись,
Сестра, коль приняла как брата,
Меня, российского солдата.
Прощанья коротка минута;
В дороге не искал приюта,
Все больше лесом обходил
И пищу с кровом  находил.
Светает, надо поспешать;
Без командиров все решать.

С попутчиком легко б идти –
В тылу врага своих найти?!
 
На пыльных шляхах Украины
Следы подкованных сапог;
Разор повсюду и руины –
Сдан Харьков, за Донбассом Таганрог.
Бесчинствовали всюду оккупанты,
Европу под себя подмяв -
«Блицкригу» были все гаранты –
Шли на восток, и не поняв,
Что, сжатая до канцера пружина,
Таит в себе большой потенциал:
Сейчас она, что часовая мина –
Терпенья таймер время отсчитал.
Вот лесостепь, простор целинный,
Над речкой шлейф от дыма длинный,
Ландшафт  окопами изрыт,
Туманом осени накрыт.
Свежо до мерзости ночами
И силуэты пред очами –
Воспалены вокруг зениц:
В ладошках вымолот зерниц.
Пропитан воздух с гарью снедью;
Не приглашает звоном медью –
Кажись, огромное село –
К вечерне вымерло оно.
Лишь свет мерцающей лампадки,
Через окно из крайней хатки,
Да лай собак на блик луны –
Живет село в напряг струны.
Бытует житель в погребах,
Лишь на воде – не на хлебах:
Незван хозяин при свечах
И с «яйко, млеко, . . .» - при харчах.

Пробраться ближе, разглядеть –
Подлесок откровенно стал редеть:
За копнами, в пролете у сарая,
Камыш примяв, и лаги подпирая,
Безмолвно, двор весь оседлав,
На «гуски» с дерном намотав
Комки страдалицы земли –
Фашистский танк – буй на мели.
Из-под  брони струился запах,
Что вместе с кровушкой на траках,
В бензольных  фракциях, мазут, -
«Собратья» на Кавказ ползут.

Тот резкий запах Алексея осенил,
Он осмотрелся, обстановку оценил.

В тылу глубоком немцы обозрели:
Под граммофон галдели, пили, ели.
«Ну, сколько можно мне бежать,
Сидеть, как заяц и дрожать?
За фронтом так мне не поспеть –
Бесчинства фрицев сколь терпеть?»
Винтовки сжал рукой цевье:
В бой рукопашный, е-мое!?
Последний выстрел был вчера –
Облаву сделал «немчура».
Громила-часовой высок,-
Собрав все силы на бросок,
Обрушил злобу на врага –
Винтовку жалко – дорога.
Эффект внезапности – итог:
Фашист, распластанный у ног;
Взамен на «щепки» - автомат;
Чуть не сорвался русский мат.
Наружи двери на засов –
Не слышно руганных басов;
Соломкой всюду застелил,
Канистру взял и все залил.
Броня из Рура – цитадель,
Танк ослепительно горел.
Фашисты в шоке, нега прочь –
Боец бесследно канул в ночь.

В далекой отчей стороне,
Деды судачат о войне:
Тимоха сплюнул и признался:
- С германцем, в Первую, братался … .
- Виновен в том ведь не народ,
А фюрер нации,урод -
В газетке нынче прочитал.
 - Ты, грамотей, войны не бачив:
Я с вшой в окопе – ты батрачив.
На що мини цей пустобрех?
Сыны на фронте, вси, у трех!
-А, мой, Максим, хиба не в счет?
Танкистом значится. Почет!
Та, ладно, куму! Не серчай,
Пишлы у хату – с тмином чай!?
- Стой! Федька Прасол йде к гурту,-
(Задеть соседа – По-нутру)

С бревна Иван чуть привстает,
Мозольну руку подает.
- Письмо пришло, прислал Алеша?
Партийному там легче ноша:
Политруком, небось, при штабе?!
Покойней жить тебе и бабе.
Протяжно,   Федор, так вздохнул,
Достал кисет, табак свернул,
Цигарку прикурил о трут:
- Ну, бабы-стервы, вечно врут.
Пропал Алеша наш давно –
Из части, где служил, письмо.
Их много там попало в плен,
Али лежит в земле, уж тлен …
Тот голос, что внутри кричал,
Просил за сына, умолял;
От нервов тиком ус дрожал,
Сглотнув слюну, вновь продолжал:
- Тимошка, я про што слыхал,
Что фрицы близко – не брехал?
- Лежит у ног врагов Донбасс …
Да вой разрывов … Боже, спас … .
- С утра рассыльный приезжал,
Расстроено пакет держал.
Политотдел собрал «буклеты»,
Спасают книжки, партбилеты … .

         
С осенним закатом виднелись вдали,
В расцветке багровой, зловещи огни.
То в мирную жизнь прорывалась война:
Горела земля и страдала сполна.

С трудом форсируются реки,
Вопрос просушки в ранг возрос;
Воспалены, не дремлют веки,
А поутру  знобит – мороз.
Изнеможен. Висит на теле,
Под полой, «шмайсер» - автомат.
Не сам он шел на самом деле –
Им двигал в «пятках» компромат.
Не видел ведь никто убитым,
А, куда делся – вот вопрос?
Не может воин быть забытым,
А, если плен, молвой оброс?
До боли мучают сомненья –
В земле таится партбилет;

Поймут ли там, в судьбы сплетенье
Иль буду горько я жалеть?
Отбросив тягостные мысли,
Маршрут дальнейший продолжал;

Алеша понял – брови свисли:
За фронтом он домой бежал!?
Собрать всю волю, не забыться –
Как больно будет осознать:
Столь пройдя, чтоб не пробиться …?
И мысль об этом надо гнать.
Так было дело под Горячим,
Когда подумал – «Вот, конец!»,
Старик приметил оком зрячим:
- За зря погибнет. Чай, боец?!»,-
С трудом затиснувши на дровни,
Промолвил кляче: «Гей, пошла!»,-
А сверху хворост крон и корни,
Чтоб злыдней нечисть не нашла.
Согрел старик отвар ядреный –
Из схрона сало в три перста:
- Не немчуре же рос холенный,
А, шоб «вприглядку » до поста.
Капуста с бочки, самосолка –
«Мундир» с картошки – в руках дрожь,-
Была бы старая довольна:
«Шальной» сразило – навзничь в рожь.
Притих старик, зачем расспросы,
Сам в этой жизни повидал:
Кронштадт, восставшие матросы, …,
Кровь за Советы проливал.
Алешин сказ предельно краток –
Лишь месяц  с лишком воевал;
Катился фронт без ярких схваток –
Солдат за ним не поспевал.
Свет керосинки еле брызжет
Сквозь щели ставень на плетень:
Заострил слух – им корысть движет –
Холуй германский, добра тень.
«Мосол» - в народе, ирод Костя –
Примерный, словом полицай,
Пронюхал про ночного гостя:
- Дядька Мыкола! Отчиняй!
- Плохи дела! Скориш, сховайся!
Я, це отродье задержу ….
Щелкнул засов: «Не рад, признайся?
Пристыл я. Холодно … дрожу … .
А, що горилка вже не грие?
Цепови псы вси в конурах … .
- Твоя старуха в зимли гние!?
Щас твой черед …, - прикладом в пах.
Ворвался разом он в светлицу,
Глазами ерзал по углам –
Пот злости смачивал петлицу,
Летела утварь, словно хлам …
С их взглядами – стволов нарезка,
Застыли студнем на лице;
Готовы были, но не резко –
Смерть с желатином в «холодце».
«Дефис» зрачков – затмила ярость,
Застыли пальцы на крючках,
До выстрелов такая малость:
Кто первый? Пульс в висках.
Вмиг напряженку разряжая,
Старик хватает табурет;
Всю накипь, с сердца сокрушая –
Скривил «Мосол» лица портрет.
Обмяк снопом у ног солдата:
- За честь Прасковьи и свою! –
Прости, Господь, за супостата! –
За сына, павшего в бою!
По слухам: фрицы под Москвой,
На юге – к Дону подступают
Армады маршем, строевой
По выжженной земле ступают.
Все чаще встретишь на дорогах
Колоны с курсом на восток:
Нет хлеба с солью на порогах –
Проклятий встречный им поток.
Посты, разъезды повсеместно –
Прифронтовой царит закон.
О том Всевышнему известно,
Как прошмыгнуть через кордон.
Простым «Макаром» не пробиться,
К своим не выйти – это факт;
Как среди немцев раствориться –
Не заключать же с ними пакт?!

          Часть 2
Донецкий кряж у Примиусья –
Холмы изрыты: сваи, брусья;
С высот прекраснейший обзор –
Несут фашисты здесь дозор,
Укрывшись в непреступны дзоты,
В дремотной неге все заботы.
Чуть отдышавшись, - на Ростов –
План наступления готов,
Внизу, путляя, выбирала
Путь руслу, долго вымывала,
Среди дубрав и тополей;
Питала почву и людей,
И, опреснитель вод морей –
Река границей пролегла;
Держала фронт, ну, как могла.
Всю ночь, мерцая до рассвета,
Взамен сгоревшей – вновь ракета,
Как в полнолунья времена,
Картина местности видна.
То «беглым» подступ проверяя,
То треску древ не доверяя,
Строчил фашистский пулемет
Пучками пуль – шмелей полет.
Прорыв готовится – всем ясно;
Чтоб гибли люди не напрасно –
Намечен главный, где удар?
Затишье снова – божий дар.

Комбат склонился над планшетом,
Под тусклым гильзы-лампы светом.
В блиндаж ворвался старшина,
С улыбкой, что испил вина:
- Я, вам осмелюсь доложить –
К пилотке руку приложить,
Забыл, с горячностью в душе,-
Мы наблюдали в камыше …
От фрицев, с правого … бревно …
Крутой там берег и темно –
Вниз по течению несло …
Ладью, забывшую весло.
- Давай, писака, не томи:
По-сути, кратко доложи.
Задачу с треском провалил?
Зачем послали, позабыл?
- Не терпит время. Виноват! –
Поправил ремнем автомат,
Свернул улыбку в «строгача»,-
Спешил с докладом …- сгоряча.
Когда ж ракетой осветило,
Предстало нам такое диво:
Два человека «за бортом»,
Толкают древо, дышат ртом.
С трудом поток им покорялся:
То с головой вдруг погружался,
«Вперед смотрящий»  человек,
Другой продолжил ему век.
С высот фашистами замечен
И дерзкой смелостью отмечен
Побег к противнику – «утечка»,
Секреты ж все покроет речка.
Ужасный начался обстрел:
От мин, трассирующих «стрел»;
Вокруг кипящая вода;
Бревно поднявшая волна,
Вмиг разбросала беглецов;
Взамен спасательных концов,
Там ветки ивы над водой,
А ствол, что мостик наводной.
Прикрыли их слегка огнем.
Тот первый, унтер, - все при нем,
На русском бред несет второй –
Без рангов, с рыжей бородой …
Комбат сначала осерчал,
Но был резон – он промолчал,
Затем скомандовал: «Ввести!»-
Допрос де-факто провести.
Тот первый, сдавшийся «язык»,
Веревкой связан под кадык;
В единой связке на втором,
На поясе конец с узлом.
- Рогозин! Кто их так вязал?
Ядрена вошь, … бог наказал.
- Так это … сами, без проказ …,-
Слова глотая, молвил сказ.
- Товарищ …! – ромбов не видать,-
Кому там нужно передать:
Мне нужно часть свою найти.
Там можно справки навести.
Отсюда, в двадцати верстах,
Стоит деревня в берестах
И ждет безутешно семья:
Там мать, отец, жена моя.
- Ты, рыжий бородач-туземец,
Чем будешь крыть? Красноармеец?!
Твое фашистское шмотье –
Холенное, небось, житье?!
Алеша сдержано молчит –
В сапог из раны кровь сочит;
Круги в глазах и меркнет свет –
В родных краях затлел рассвет.


Совсем был рядом отчий дом,
Казалось, шаг ступи и в нем.
Подступит к горлу горький ком
От мысли – весточки живьем.
Осколок вынули когда,
Отдел занялся особистов:
Алеша изошел тогда
Дознаньем правды моралистов.

- Алеша Прасол, я, боец.
Попал под энском в окруженье,
И «языка» привел – в конец,-
Бой не на равных – блиц-сраженье.
- Ты, лучше б голову сложил,
Тогда бы было больше чести.
И партбилетом, знать, не дорожил:
Нет – пулю в лоб, а так – без вести?
Затем военный трибунал,
Заслуг бойца «на кон» не ставя,
Всего! «осьмуху» припаял
И в этом истина простая.

Вагон грохочет на восток,
А в доме оккупанты-немцы.
Берег надежды он росток:
Разбиты будут иноземцы.
Стране был нужен лес, металл –
Трудились, надрывая жилы;
Чтоб снег бараки заметал –
Зимы не знали старожилы.
Здесь не был Прасол «стукачом»
И «птюху» разделял с больными,
В душе с лоскутным кумачом,
И с верою, и с взглядами прямыми.
Звучит над зоною указ –
Дается право искупиться:
Иль будешь ранен напоказ,
Иль ворону над павшим усладиться.
Раздумий нет, шагнул из строя
Отчизну грудью защищать;
Хоть не дадут потом «героя»,
Но будут с честью величать.

Свободен «разум возмущенный» -
Лишь в спину дулом автомат,
И грех сомнений отпущенный,
И тола в легких аромат.
До Волги нечисть докатилась:
Рос дух, уверенность людей,
В бою отвага породнилась
С бессмертием святых идей.
В атаку шли, вперед, дизбаты –
Цена их жизней – ни к чему;
С политруками шли комбаты –
«Ни шагу в сторону!» - к сему.
Потери буднично привычны,
Вновь пополнял людской поток;

Желанья выжить хоть обычны,
Но смерти вызов дан, браток.
Не успевал запомнить лица,
Мелькали кадрами кино:
Фамилий длинная таблица –
Напротив прочерков полно.
Сменилось много командиров:
Вот зам. ком. роты, Алексей,
Не нашивал вовек мундиров,
А ватник – нужный панацей.

 
Год сорок третий, переломный –
Бежит захватчик вероломный,
Цепляясь за уступы скал,
Все ж демонстрируя оскал.

Непреступны казались высоты:
Не хватало усилий пехоты –
Основательно враг укреплял,
Их границею рейх представлял.
Да, бесспорно, прорыв затянулся
И, матросов бросок захлебнулся:
Склон, когда-то белевший снегами,
Весь покрылся в бушлатах телами.
И после долгой передышки,
Под Курском «синяки» и «шишки» -
Фашистам преподан урок –
Удару с юга пришел срок.
(Коль рифма выдержит экспромта)
Прорыв намечен Миус-фронта,
Где враг полгода отдыхал
И тмина аромат вдыхал,
На, чудом уцелев в те дни,
Клочках не выжженной земли.
Она потомков будет ждать,
Чтобы на Троицу услаждать.
И вновь форсировать Миус
Алеше доведется. Только ус

Подергивался знаком беспокойства,
Не допускал агонии расстройства.
С этапа весточку послал,
Но может статься, опоздал:
Фронт перекрыл пути, дороги,
Придав родным еще тревоги.

Знакомые до боли в сердце
Все до войны изъезжены места:
«Кривой» стартер в фанерной дверке
И шум ведущего моста.
Пересекали балку трубы
Нефтепроводов в три ряда:
Разрывов острые зарубы
И нефти через край пруда.
В дни довоенных пятилеток
На АМО грузы доставлял;
Жалея слабых малолеток,
Плечо под трубы подставлял.
Отсюда нефтепровод «Грозный - … »
На юг проходит по селу,
Где коммунистом в гурт колхозный
Парторгом выбрали к сему.
Село Марьяновкой зовется,
И, как живут там мать, отец?
И скоро-ли в семью вернется –
Настанет все ж войне конец?!

Что пуля – дурра бессердечна,
О том риторика извечна:
Презрен тот будет – «самострел» -
Душе устроивший расстрел.
Навстречу смерти – не фурор,
Смывая кровушкой позор,
Телами гати наводили –
С них конвоиры не сводили
Через прицелы зорких глаз,
И – это горькой правды сказ.
Естествен был судьбы отбор –
По душам не звонил собор.
Моих сказаний шел герой
По терниям – дерзил порой,
Рискнув не только головой –
Остаться в небытие с молвой.
И пуще смерти эта мысль,
И от позора не спастись:
Над телом бездыханным враг
Поднимет если в крови флаг;
Родные если не узнают
И черным словом поминают?
Перед тобою, мать, вина –
Прости папаша-старина.

Тяжелым испытаньем стал
Среди равнины «пьедестал» -
Трехсотметровый рейх-дозор,
Здесь круговой имел обзор.

Саур-могила – высота,
Взять сходу было неспроста.
Судьба с инкогнито конца:
Могилой братской для бойца
Она не стала. Наш герой
Встал силуэтом над горой.
Хранил Алешу амулет –
Его под грушей партбилет.
Бесстрашен с верой человек –
Бессмертье павшим продлит век,
И в памяти «семьи народов»,
И костью в горле у уродов.
Героев помнит та земля,
В ней крови больше, чем угля,
Донбасса края сторона:
Здесь фронта лопнула струна.
В прорыве фронта до Самбека
Расчищена в боях «просека».
В людском потоке героизм
На шкуре испытал фашизм.

          Часть 3      
Равна нулю та вероятность –
Среди солдат бытует гласность:
Снаряд в воронку чтоб упал,
Где первый оную создал.
Цикличность в мире, повторенье –
Коллизий аксиомно мненье:
Чтоб реки повернули вспять,
Глобально нужно повлиять.
Не в силах смертный человек
Пройти повторно данный век.
А к циклу нужному вернуться,
В ту атмосферу окунуться,
Не во временной координат,
Хотя бы, в заданный квадрат?

Откуда легче воссоздать,
Минуту форы можно дать
И заново начать считать
То время – можно полетать
В фантазиях с реалью неотрывно:
Все так заманчиво, наивно.
Второй попытки не дано,
Но интересно все равно,
Как заново прожить бы мог
Став на распутии дорог?

Охотник знает – зверь опасен,
Когда он ранен, затаился;
Хоть дичью стать ты не согласен:
Кто пренебрег сим – поплатился.
Фашистский замысел: увлечь
Передовые силы русских,
Сумев отходы их отсечь,
В тисках преград довольно узких.

Ничем не отличается погода
От той, в такое ж время года,
Лишь изменился в ракурсе пейзаж;
Деревни облик будто бы мираж,
Передавали призмы перископа:
Пригорок с бруствером окопа,
Замаскированные точки и блиндаж,
«Колючки» ограждения – бандаж.
- Неужто, вляпались в дерьмо –
Сулят нам окружения ярмо.
Тебе, Петруха, чай впервой?
Совсем зеленый, … молодой.
- Пока мы подкрепления дождемся,
Не потом здесь, а кровью изведемся.
Фашистами за нами взорван мост.
А, выход? Разом на форпост?!
Без подготовки, штурмом сходу?!
- Зазря положат здесь народу.
Ведь времена твои не те,
Что будет бабам без детей? –
С прищуром возразил Кузьмич,-
Ученный, ты, ответь москвич –
Поколь у нас рожали бабы?
- … ?
- А, сколь ни есть – мы чадам рады.
Мужик – то гибнет на войне,
Тоска у баб теперь вдвойне.

Петро, ты девок зажимал
Иль чисто взглядом обнимал?
- Да, перестань, Федот Кузьмич –
Залившись краской до глазниц,-
Не к месту этот разговор –
Навис зловещий приговор …
- Палит из всех калибров, гад!
Подумать можно – Сталинград
И после марша наступленья,
Окопы рой до исступленья.
Копай живей и весь приказ –
Немчуре скучно без «проказ»:
Хватается за кустик, соломинку –
Опять начал обстрел-разминку.
Канонада артиллерии в версте:
Разрывов след на бересте
Оставили безжалостно осколки
И закипает сок от глубины «наколки».

Рассыльный из командного упал:
То ли споткнулся, то ли дух отдал,
С дивизией отставшей, где же связь?
Увязла техника – по шею грязь.
- Нам, без поддержки братцы, значит,
Обстрел несладкую судьбу корячит –
Вступительную речь комбат провел,-
Факт на лицо! – итог подвел,
- Артиллерия дивизии достанет,
Координация огня вопросом станет.
Нужна разведка – это однозначно,
Чтоб стала ситуация прозрачной.
У комсостава будут предложения,
Как избежать потерь и униженья?
Комвзвода Прасол доложил
И вкратце план свой изложил,
Притом, про названну сестру
Не досказал. Не быть добру,
Коли затянется кисель,
То рухнет замысел совсем.

Низовье затянул туман:
Ответных выстрелов обман,
Отвлек фашистов в тот момент,
Когда свершался прецедент.
Бойцов отчаянных отряд,
Свершил в прощальный миг обряд,
Поспешно двинулся к реке,
В тумане, словно в молоке,
По плавням берегом протоки,
Где мутны с ряскою потоки,
Позад усадеб в аккурат –
Виднелись крыши старых хат,
В осеннем цвете старый сад
И скучный домика фасад.
Двор без ограды прозябает,
Семью ветрами продувает:
Разъездами изрезан глубоко –
Месили, словно толокно;
Плетень изломан на дрова,
А с ним кустарник и трава.

В саду развесистая груша,
Расставив ветки, словно клуша,
Два года тайну берегла –
Под бронь фашистов не легла.

Неведомым чутьем гонима,
Судьбой безвестия ранима,
С глубоким вздохом поклоняясь,
Безмолвно, быстро помолясь,
Пошла, не думая куда –
Тропинка к саду привела.
Туда с противной стороны,
Пропахший порохом войны,
А в мыслях пульсом – «партбилет!» -
Герой наш потаенно шел
И без труда тайник нашел.
Вся радость встречи при себе –
Сказал: «Любаша, я к тебе …».
Солдатка видит то, но как
Вопросом не попасть «впросак»?
- Ты знаешь путь через трясину
И чуть приметную осину,
Где с мужем строили вы гать –
Коров на пастбище гонять?!
Об этом мне ты говорила,
Что это так – ты не шутила?
- Да, что ты, Леша! Бог с тобой!
Напомнил мужа. Он, родной,
Под Харьковом, как отбивали …-
В сырой земле, там похавали.
А, за болотом столько немца,
Что молотого в ложке перца.
Стянул всю технику в кулак,
Форпост оставил – не дурак.
- Ты рассуждаешь как Кутузов:
Здесь шведов били – не французов.
Но, с твоей помощью, надеюсь,
Фашистов разобьем. Осмелюсь
В их тыл непрошено зайти
И тихо с данными уйти.
Прошу тебя, свою сестру –
Нужны нам сведенья к утру,
Коль знаешь, можешь рассказать –
Гать через топи указать?!
- Боюсь тебя я отпускать.
Когда вернешься? Где искать?
- Детишек, Люба, береги:
Вот хлеб, консервы – накорми.

В карман нагрудный партбилет –
Причину тягот этих лет,
Вложил, прижав к груди рукой
И наступил души покой.
- Однако надо поспешать,
Задачу важную решать.
Хоть и негоже коммунисту:
- Ну, с Богом! – кол в нутро фашисту.

Тропы и в свете не видать,
Чутьем лишь можно угадать:
Кошачий, легок женский шаг,
Хоть и в кирзовых сапогах.
По, ей лишь ведомым, приметам –
Нет места вешкам и предметам –
До суходола топью провела
Бойцов отряда – все дела.
С тяжелым сердцем распрощалась,
Домой Любаша возвращалась:
Топь издавала злобный дух –
Летел по ветру золы пух.
По гати провод проведен –
На связи штаб, дивизион:
Разведку только проведи –
По нем обратный путь найди.

- В квадрате «десять – тридцать семь» -
Разведка спешно доносила,-
Сеть укрепительных систем,
Укрыта тентом бронесила.
В районе сопки – «сорок три»,
В углу квадрата посмотри …
Порядка дюжины стволов,
Да тыщи полторы голов.
Готовят немцы переправу:
Отход – гарантия по праву,
Когда верх наша станет брать,
Один им путь – суда бежать.
Здесь, за излучиной протоки,
Сольются вражьих сил потоки.
Вновь Днепр фашистам не видать,
Судьбу их здесь, не им решать.
Болото краем обошел,
Отряд в позиции вошел,
Да чтобы немцев не спугнуть,
Посты их нужно обогнуть.

Разведку «без сучка» провел,
Вернулся Прасол – не подвел.
В штабах задачу разрешают:
Как быть, что лучше – предвещают.
Для передыха краток час,
Чтоб рапорт написать сейчас.
Хотелось гласно заявить
И партбилет тем предъявить,
Кто доверял лишь компромату –
Не верил в преданность солдату,
Который трудный путь прошел –
Покой душевный снизошел.
Хотя бы часик, ты, вздремни,
Ослабь стянувшие ремни:
Хоть мирный сон и не приснится
И в неге не тебе томиться –
Но сможешь утром воевать,
На фрицев «с кисточкой» - плевать.
Ты, без ухарства – есть герой
И за тобой весь взвод горой.

«Катюши из-за спин завыли,
Багрянцем небо осветив,
Позиции врага накрыли,
На выстрел к немцам подступив.
Без промедленья шлют «приветы»,
На сносях наступленья дня:
«За Родину!», «Победу!» и «Советы!»
Так, что  низвергнулась земля.
Здесь, у форпоста оживились:
С флагами головы подняв,
Призывно, дружно навалились,
Но, враг, «намека» не поняв,
Атаку первую, вторую –
Еще силен был, отбивал;
Минутной стрелкой вкруговую
Их час последний пробивал.
Приказ им был – «стоять на месте!»-
В попытке вывести «броню»
Из-под обстрела «кар небесных»,
От бога главного в войну.
На душах смертников форпоста,
Войной что списывался грех,
Схлестнулись здесь идеи просто:
Одним готовился успех,
Другим - обида пораженья –
Итог подводим в двух словах.
О факте сдачи без сраженья,
И. мысли нету в головах.
Ну, раз нашла коса на камень –
Не только искры полетят:
Под клич победный, снова в пламень,
Толкало мужество солдат.
На первой линии окопов
С остатком взвода, Алексей,
Круг испытания протопав,
Что впереди планеты всей.
Заветный долг у коммуниста –
Бойцов в атаку поднимать,
Хоть пуля-дура норовиста:
«За Родину, Россию-мать!»
Поднялся в рост  красивый, статный,
России преданный солдат:
Призыв его, что звон набатный,
Словами трудно передать.
Что с гор катящейся лавиной,
Но ровно все наоборот –
Бойцы рванули прытью львиной
На ненавистный, грозный дот.
В пылу никто и не заметил,
Как грудь широкую бойца
Пронзила пуля. Шаг замедлил,
Замахом стиля у пловца,
Метнул гранату в амбразуру –
Вздыбилась роба на груди:
Вторую, разрывную «дуру»
Алеша встретил на пути.
Упал боец на дно воронки:
Откуда взявшийся – снаряд,
Ложится рядом, чуть в сторонке
И, погребальный весь обряд.
Да, нелегко далась победа,
Как, впрочем, всюду на войне:
Все шло по замыслу стратега –
Штрафбатам выпало вдвойне.
Маневр фашистов не удался –
Попытка в топи заманить:
Кто яму рыл – в ней оказался
И в том раскладе сути нить.
Коса за топью суходола:
Понтонный мост в щепу разбит,
В воде протоки, для прикола,
Стволы орудий – их гамбит.
Повсюду гарь, зола и пепел,
Огнем отпущенный металл;
Стоят дымящие скелеты –
Могильный танков пьедестал.
Еще витает едкость тола
В межречье Пселла и Суллы,

А на Днепре геройства школа –
Вновь отличаются сыны.
Сыны большой семьи народов
(Средь них не встанет Алексей)
Погонят в логово уродов –
Незваных Родины гостей.
Нам здесь придется задержаться
(От беготни в глазах рябит),
С судьбой героя разобраться –
Оставили, в земле зарыт.
И было так, хоть крайне редко:
От пуль кто грудью закрывал –
Безвестным был. С нагрудной «меткой» -
За ним кто славу подбирал.
И сколь, доселе неизвестных,
Покоятся в сырой земле.
Лишь в канцеляриях небесных
На каждого свое «досье».
Нет Прасола в числе погибших,
В строю походном не видать:
К безвестности в войне привыкших,-
Что будет лучше, как считать?
И вновь по адресу, в дом отчий,
С догадками письмо пришло,
Где сообщалось, между прочим,
То ж место! Только год, число??

В тяжелых мыслях Люба шла,
Понурив взгляд, смотря под ноги.
О, Боже мой! Что здесь нашла?
И сердце сжалось от тревоги.
Среди воронок, гильз, кассет –
Со вздохом ноги подкосились –

С любовью вышитый кисет
И слезы горя накатились.
Стояла пелена в очах,
Руками землю разгребала:
Итог гаданья на свечах –
Не может быть, но ожидала …
Под слоем рушенной земли
Алешин лик ей открывался
И с болью приступа в груди,
В глазах зеркальных отражался.
- Ну, как же так? Брат дорогой,
Давал слова мне обещанья,
А, сам?! С кудрявой головой
Геройски пал без слов прощанья.

Все,  чем могла, в последний путь
По-христиански ритуал свершила,
С соседкой чтобы помянуть,
Чекушку горькой раздобыла.
Под грушей – лучше не сыскать
Во всем саду достойней места,
С прощенья Господа, - копать –
Ни мать ведь, ни жена и ни невеста.
Себя корила только в том:
Поскольку Лешу мало знала,
Фамилию его, где отчий дом –
Ей стыдно было, не узнала.
В руке дрожащей документ –
Кроваво-бурый клочка сгусток.
Хоть бы какой-то аргумент,
Нутро, что тора дыра – пусто.
Что Неизвестный, пал в бою –
Всем говоря, что схоронила,
Но тайну горькую свою
До конца дней так сохранила.

Полжизни сына мать ждала:
В плену быть может, в лазарете,
И в мыслях тягостных сдала,
Он – молодой такой же на портрете.

 
              Эпилог
               
 Крутые стали в жизни перемены –
Историю же вспять не повернуть:
Кто партбилет порвал, не видя в том измены
(А тех, «крапленых» кровью, не вернуть) –

Не вынесут тому и срока меру,
С ударом в грудь кричит: «Я, демократ!» -
Не только жизни не отдаст за веру,
И Родину, и мать свою продаст.
Но в лучшую судьбу бесспорно верим,
Не хочется о пагубном роптать –
Этапы новые страны мы мерим,
А старые не нужно забывать.

Кто не вернулся с фронта – безжалостна судьба,
Их имена глашат на обелисках,
Кто с «крапом», жив – ждала тюрьма,
Кто и сейчас в безвестных списках.
Безвестные герои, не ждут вас ордена,
О многих никогда мы не узнаем.
Во имя жизни – жизнь их отдана,
У «Неизвестного», в их память замираем.
Весенний день в сиреневом наряде,
Хоть неизвестны павших имена,
Приходим поклониться, при параде,
А наша память – ваши ордена.

Пусть наших лиц не оросит слеза,
А в желтизне тюльпанов пламень крапа –
Сбежит с букета капелькой роса
На глянцевый гранит – покой солдата.

.10.05 - .03.06 гг.