Семь

1. цвет первый

неистово
синее бьется внутри.
до дна испить
небо рассветное хочется,
пополам ломая зрачки.

под небом таким ни крепче быть,
ни сильною.
в этом лучший оттенок
похмельного,
некогда обсессивного.

синий цвет становится навязчивым,
мельтешит.
в своё выцветшее и уставшее
впитываю,
кажется, для души.

или же
для тебя не явившегося,
всепостигшего,
ожидающего в градиенте,
чтобы стать поглощением цвета
моих историй.

я смотрю на небо,
понимаю, что всё выжжено
было до тебя
для тебя
не случайно, а медленно подводя
к новому,

чтобы синей краской заполнить
альвеолы, дыхательные пути,
расстояние между пальцами,
пока ты не заполнил.

ультрамариновые слои
пространства
бьются о подоконник,

чтобы каждым оттенком
сильнее в глаза впиваться,
измельченной берлинской лазурью
биться внутри.

я же лента синяя
и атласная -
узелком на дереве,
загадав желание,
завяжи

2. цвет второй

тёплый розовый
словно рассвет
между летом и
осенью ранней

я вложила его в конверт
на твой адрес, тебя не зная

колыбельная в цвет миндаля
расцветающего
для забвения

третий цвет обещал мне тебя,
а второй обещал мне время

***
цвет второй
предрастветный
сухой
перламутром покрыт и эмалью

я пишу тебе в город
чужой
и себе же письмо
оставляю

триумфальная арка
внутри
не по росту
и не ко времени
в честь тотального
подчинения
беспричинно
возникшей любви

3. цвет третий

в перспективе последнего снега
третий цвет был бесстыдно белым
и безгрешным.
следи за ним,
как на мне белый стал седым.

мы следили внимательно за
добротой белоснежного зла.

как сбывались случайные встречи
и встречались случайные люди,
как белели края февраля,
растекаясь белилами. впрочем
белый цвет предсказал сам себя.

самолет возвращается ночью.
дай мне знать, что ты помнишь меня.

4. цвет четвертый

на четвертый день расплавилось серебро,
что касалось крыльев.
потому что вера твоя в меня
бесконечна и горяча.

вместо белых пятен затертых,
как на рубашке мылом,
моя выбеленная душа

знаю точно, ищешь и тянешь нити
к разговору нервным, неровным швом

так бывает утром - блестят ладони,
словно ты меня здесь нашёл
в одеялах мягких.

ожог на коже
от беседы ласковой
и ночной

я склонилась ближе,
разгладила цвет металла.

на окне гибискус
к утру расцвел.

5. цвет пятый

пятый день ничем не обозначен -
суета, рутина.

прекрати.

ты мне встречу с будущим назначил
и не смог прийти.
на бесцветном потолке узоры -
выцвел перламутр и голубой.
я в ладонях измельчаю зиму,
как гербарий с сорною травой.

ты пришёл бессмертием и зноем.
опоздав на целый круг земли.
на бесцветном потолке узоры
стали очертанием коры.

занемели пальцы, вновь вцепившись.
разомкнуть немыслимо.
внутри
чувство, словно косточка от вишни,
то ли сплюнуть,
то ли проглотить

мы молчим взаимным ожиданием,
накрепко обвитые плющом
слов, которых мы не подобрали,
говоря цветами обо всём

6. цвет шестой

цвет шестой обретает звук,
обретает запах
ежевики, инжирных косточек,
сирени куст
обретает форму созревших ягод
и пьянящий вкус

каждый день,
нисходящий в нас.
обретает дом.
я его наполняю светом,
а ты - вином.

я прозрачна,
как тонкий плач
заболевших осенних
листьев.
скобяных изделий
природный скрип
в позвоночник
вписан.

ты находишь в нем
унисон
для телесности своих мыслей

я теряю потребность в числах
и сбиваюсь на дне седьмом.

7. многоцветие

приручили и полюбили мы
то серые,то ласково-синие
настоящие и домысленные города.
многоцветие щиплет глаза,
мы их трем и по-новой, жадно,
собираем внутри цвета

- когда мы обрели слова
вне палитры? да к черту.
знаешь, что там после
седьмого дня?

- Прометей не находит огня,
потому что он нас сжигает
после каждого "я тебя..."