Метафизика для души

                Метафизика для души
                Эссе

                <…>Туманы не существовали, пока их
                не открыло искусство.
                О. Уайльд
                Не лишайте стихи тумана.
                Г. Лорка
                Из тумана, как из форточки, выглянул
                Филин, ухнул: "Угу! У-гу-гу-гу!..." и
                растворился в тумане. "Псих", -
                подумал Ёжик, поднял сухую палку и,
                ощупывая ею туман, двинулся вперёд.
                С. Козлов   
Он пробудился незадолго до рассвета, когда едва заметные  розоватые проблески появились на востоке, над ещё тёмной грядой лесного массива, что угрюмо дыбилась на противоположном берегу разливистой  сонной реки. Намут потянулся  в ночной истоме в своём лежбище на дне прибрежного  овражка. Затем, всё ещё прибывая в предутренней дрёме, поднатужился и выбрался из своего ночного убежища.   Отполз от края и огляделся. Хотя он не единожды здесь бывал, открывшееся перед ним пространство тут же вселило в него силу и радость. Ему было, где разгуляться. И прибрежная низина, поросшая камышом, аиром, белозором, рогозом и прочими травянистыми растениями, и серая гладь  неторопливой реки, - всё привлекало его взор и манило к себе. И Намут не заставил себя долго ждать. Вскоре  всё было в его власти. Лишь филин, возвращающийся с полей после ночной охоты, недовольно ухал за рекой,  с усилием вырвавшись из его плена. Намут с сожалением смотрел ему вслед: он так любил забавляться со своими  незадачливыми пленниками. Хотя не стоит расстраиваться. На окраине луга появилась темноватая фигура. Ещё одна жертва! И к тому же бестолковая. Но кто же станет распевать в такую рань  старую, отжившую свой век песню:
Ой, туманы мои, растуманы.
Уходили в поход партизаны…
 «Погоди, - подумал Намут, - сейчас ты встретишь не только партизан, но кое-кого пострашнее. У меня это хорошо получается. Стоит только захотеть. А сегодня я явно в ударе». Он вздыбился, загустел, рождая из своих глубин конфигурации, состоящие из фантастических чудовищ. Они двигались, то и дело меняя формы и направления движения.  Вдруг стало сыро, свежо, и потянуло холодком. Вокруг воцарилась тишина. Казалось, всё живое замерло при виде такого устрашающего действа. Лишь река мерно несла тяжёлые непрозрачные воды. Однако растущая красноватая полоса над лесным овершиньем обнадёживала: вскоре этот утренний морок сгинет, и в радости солнечного дня исчезнут все прошлые страхи и испуги. А Намут вновь отползёт в свою прибрежную овражину и затаится там до следующего благоприятного для себя раннего утра. И берегись  филин, ночной серый разбойник: Намут будет ждать тебя, чтобы вновь всласть позабавиться тобой. А пока дремли на своём  старом дубе, изредка открывая жёлтые подслеповатые глазища, всматриваясь в лесную чащобу: не ползёт ли там эта белесая мерзкая жуть по имени Намут. Ничего не увидев пугающего,  филин облегчённо глухо ухнул: "Угу! У-гу-гу-гу!..." и вновь впал в дрёму, не обращая внимания на пробуждающихся к дневным заботам и хлопотам лесных обитателей.
Эта зарисовка-вступление предназначена для того, чтобы у читателя сложилось предположение, что в этом эссе пойдёт речь об одном самых любопытных топосов русской поэзии – о тумане. (Прочитайте слово туман слева на право). Именно смысловые значения слова туман, обозначающего определённое  природное явление,  а  не возникающие смыслы из-за метафорических и прочих словоформ, каким-то образом связанные с этой семой, - рассматриваются в данном тексте. То есть разные «затуманить голову», «туманное прошлое», «быть как в тумане», «объяснял туманно»,  «туманные дали», «туманные грёзы», «туманное будущее», «туман похмелья», «туман формулировок» и подобные им останутся вне поле зрения. Иными словами мы будем иметь дело с тем, что словарь                Д. Ушакова определяет как «непрозрачное состояние воздуха в нижних слоях атмосферы вследствие скопления в нём водяных паров».  Нас будет интересовать человек на рандеву с таким явлением. Чем оно оборачивается ему? Что ему видится в нём? Что им переживается в эти мгновения? Эти и другие вопросы будут задаваться при анализе тех стихов русских поэтов, в которых этот погодный феномен будет играть то или иную роль. И именно у Федора Сологуба, известного поэта серебряного века,  муза достаточно часто общалась с туманом. Что не удивительно. Ведь топос «туман» был близок эстетике серебряного века с его мистикой, тайнописью и  склонностью к восприятию действительности в неких фантасмагорических образах и смыслах. Стоит только посмотреть на некоторые смысловые характеристики топоса «туман», как то: белесый, дымный, мглистый, мутный, сумрачный, тёмный, тусклый, зыбучий, неподвижный, непроглядный, непроницаемый, невыразительный, плотный, ползущий, призрачный, сплошной, тяжёлый, гнилой, горячий, душный, едкий, зловонный, зябкий, жуткий, колючий, ледяной, липкий, мерзкий, обволакивающий, промозглый, слизистый, сонный, суровый, скрывающий, утаивающий,  угрюмый, холодный, косматый, неуютный, подслеповатый, безумный, беспорядочный, блаженный, горячий, кровавый, мглистый, предсмертный, пьяный, смутный,  тревожный, удушливый, хмельной.
 И станет понятно, почему туман был близок многим поэтам серебряного века.
Серию встреч с туманом у Сологуба начнём с порога дома, на котором стоит его героиня, вглядываясь в туманный сад, полный мглы, веющей холодом. Ей скучно и одиноко: друг, распрощавшись,  умчался вдаль. Она дрожит, ей тревожно.  Льёт слёзы, бередя сердечную рану безутешной песней. Но всё это унынье: и сада, и сиротливого куста, и её души, что стонет и горестно кличет в её песне – не мешает ей благословить того, кто оставил её:
Милый мой!
Долго стану
Слёзы лить,
В сердце рану
Бередить, -
Бог с тобой!
 (День туманный)
Что это –  прощающее милосердие или блаженное смирение? Или чары туманной мглы лишили  явственного понимания своей личной драмы: её с лёгкостью бросили? Ответ неясен, он туманен.
Сиротеет
Каждый куст, скучно мне,
Распрощался
Ты легко
И умчался
Далеко
На коне.
(там же)
Следующая встреча с туманом у поэта состоится на берегу безымянной реки. Правда белесый туман находится далеко от персонажа стихотворения.  Он  повис за рекой, и ничем не может навредить наблюдающему за ним. Хотя персонажу важно заявить, что «теперь  совсем одинок».  Почему поэт выбирает для одиночества соседство с туманом, а не цветистый луг или шумную дубраву? Уж не потому ли, что туман – это фон,  который хорошо оттеняет  стенания сиротливой души.  Именно поэтому, видимо,  и разводится костёр, чтобы чьё-то тепло согревало брошенное сердце, воскрешая в нём свет надежды и веры в себя.
Забелелся туман за рекой.
Этот берег совсем невысок,
И деревья стоят над водой,
И теперь я совсем одинок. 
                Я в кустах поищу хворостин,
                И в костёр их на берег сношу,
                И под ними огонь воскрешу,
                Посижу, помечтаю один. 
                (Забелелся туман за рекой)
Если в этом стихотворение туманная мгла только присутствует при ночном бдении поэтического героя у ночного костра, то в следующем произведении эта умиротворённость сменяется картиной драматического противостояния.  При этом приём параллелизма усиливает остроту  конфликта. С одной стороны – «холодная власть тумана» и безмятежность цветов, находящихся ещё в упоении лета, с другой стороны – уставшая от жизни душа и её воспоминания об утерянном счастье. И становится понятно, что туман здесь является неким символом мрачной силы сменяющей времена довольствия жизнью и судьбой.
 Под холодною властью тумана,
Перед хмурой угрозой мороза,
На цветках, не поблекнувших рано.
Безмятежная, чистая грёза. 
                (Безмятежная, чистая грёза)
Однако каких-либо действий участники конфликта: туман, цветы-персонажи произведения не осуществляют. Даётся некая констатация: вот что происходит и на что это похоже.  Но с туманом у Ф. Сологуба не всё так просто. Для начала он вдруг обнаружил «обаяние злого духа». И эта таинственная сила не индифферентна. Она агрессивная и атакующая.
На меня ползли туманы
Заколдованного дня,
Чародейства и обманы
Выходили на меня,
Мне безликие грозили,
Мне полуденная мгла
Из дорожной серой пыли
Вихри зыбкие вила.
(На меня ползли туманы)
 К чести лирического героя этого стихотворения надо заметить, что он не спасовал перед нечестью, явившейся из тумана. Особенно впечатляют из числа  некие  враждебные «безликие». Они были остановлены                «таинственным словом», начертанном на земле.  И после этого поэт раскрывает ещё одну суть тумана – это «заклятая страна»,
Где так долго жизнь коснела
И покорствовала сну.
Вражья сила разливала
Там повсюду страх и тьму.
                (там же)
Тема некой инфернальности  тумана просматривается и в стихотворении «В бездыханном тумане…». Сам эпитет «бездыханный» весьма необычный, его ассоциативный ряд впечатляет: безжизненный, мертвенный, убиенный,  без признаков жизни, бесчувственный, без сознания, безнадёжный, обречённый. Поэт прибавляет к этому мрачному перечню свою краску  - обманчивый, создающий в сознании призраки, видения, фантомы.
В бездыханном тумане,
Из неведомых стран
На драконе-обмане
Налетел великан.
Такое виделось Ф. Сологубу 27 сентября 1894 года, а двумя днями раньше туман за окном у «пасмурного и строго» поэта вызвал другие видения, реальные, из его давнего прошлого, когда он
жил, восторгами питаясь,
Далёкий призрак возлюбя,
Мечтою обнимая тени,
И жизнь недужную губя
Под гнётом страстности и лени. 
    (Туманный день глядит в окно…)
 Туман как некий спусковой механизм для появления картин прошлого, восстанавливаемых памятью. При этом дни текущие рассматриваются с негативных позиций, «изнемогающая душа», и туман только усиливает эту доминацию, а прошлое видится как оазис  счастья – «Я жил, восторгами питаясь». Эта свойственность тумана – побуждать к воспоминаниям не оставляет поэта на долгие года. Через четверть века он пишет в стихотворении «Узнаёшь в тумане зыбком»:
Узнаёшь в тумане зыбком
Всё, чем сердце жило прежде,
Возвращаешься к улыбкам
И к мечтательной надежде.
И тогда же он в тумане, неожиданно для своих почитателей, находит повод для оптимизма и даже повод расстаться с прошлым. Правда, это был особый туман, туман его родной Волги.
Туманы над Волгою милой
Не спорят с моею мечтой,
И всё, что блистая томило,
За мглистою никнет чертой. 
             Туманы над милою Волгой
             В забвении тусклых болот
             Пророчат мне счастья недолгий,
             Но сладостно-ясный полёт.
                (Туманы над милою Волгой.
                3 августа 1920 года)
И так имеется несколько основных смыслов топоса «туман» в поэзии Ф. Сологуба, как то:
- туман – задник на той сцене жизни, где нечто происходит с лирическим персонажем. При этом этот фон не всегда нейтрален, подчас тем или иным он образом усиливает остроту впечатлений от воспринимаемых явлений, состояний и действ;
- туман – некая инфернальная сила, агрессивно настроенная против всего живого;
 - туман – некий сказочный и загадочный мир, создающий миражи, ведения, обманы;
- туман – некий феномен, пробуждающий человеческую память,                отправляя человека по дорогам  счастливого прошлого, в дивную даль от тягот и мерзостей настоящего;
- туман – некий механизм, стирающий память о тягостном прошлом и дающий светлую надежду на благостное будущее.
Интересны, как эти его смыслы варьируются в творчестве  других собратьев по перу, и какие иные  ими созданы. Ведь был и в жизни иных поэтов туман, тот туман, что вездесущ и многолик. Об этом свидетельствует  прежде всего древнее поэтическое произведение анонимного автора  – великое «Слово о полку Игореве». Вот некоторые выборки из этого изумительного текста в подтверждение сказанного.
     Игорь промолвил: «О, Донец! Немало торжества тебе, колыхавшему князя на волнах, расстилавшему для него траву зелёную на своих серебристых берегах, одевавшему его тёплыми туманами под сенью зеленеющих деревьев».  Перевод  Р. Якобсона
А Игорь князь понесся горностаем к камышам, белым гоголем в воду.
 Он взметнулся на борзого коня, а соскочил с него белоногим волком.
 И помчался к лугам Донца и соколом полетел под туманами, избивая гусей и лебедей к завтраку, обеду и ужину.
                Перевод  Р. Якобсона
Долго в ночи потухала заря. Рассвет забрезжил – над полями ещё стелился туман. Щёкот соловьев уснул, пробудив гомон галок.
                Перевод  Р. Якобсона
Обернусь я, бедная, кукушкой,
По Дунаю-речке полечу
И рукав с бобровою опушкой,
Наклонясь, в Каяле омочу.
Улетят, развеются туманы.
               Перевод В. Луговского
                Ярославна, полная печали,
                Как кукушка, кличет на юру:
                "Что ты, Ветер, злобно повеваешь,
                Что клубишь туманы у реки?
                Перевод В. Луговского
И взыграло море. Сквозь туман
Вихрь промчался к северу родному -
Сам господь из половецких стран
Князю путь указывает к дому.
Уж погасли зори. Игорь спит -
Дремлет Игорь, но не засыпает.
Игорь к Дону мыслями летит,
До Донца дорогу измеряет.
Вот уж полночь. Конь давно готов.
Кто свистит в тумане за рекою?
                Перевод В. Луговского
 Видно из этих отрывков, как многофункциональна роль тумана  в произведении. Туман -  он и оберегающий: «тёплый туман», он и приносящий удачу: под ним успешно охотится князь, он и свидетель происходящих событий, он и некая враждебная сила, которую  своим волшебным действием нейтрализует Ярославна: «Рукав <…> в  Каяле омочу», он и союзник злобного врага Игоря -  ветра,  он и препятствие на пути князя на север из плена, он и нечто таящее в себе, не известно, доброе и злое: «Кто свистит в тумане за рекою?» Познание  полифоничности смыслов топоса «туман» продолжилось в творчестве русских поэтов последующих поколений. И творчество Ф. Сологуба в этом плане весьма показательно, как в части смыслов топоса «туман», заложенных ещё «Словом…», так и новыми оттенками, обнаруженных в нём этим поэтом серебряного века. Палитра  этих  смыслов как у него, так и других его собратьев по поэтическому цеху весьма разнообразная и неожиданная в своих красках.  Возьмём удивительные строки Иосифа, Бродского, великого мага русского поэтического слова третьей четверти двадцатого века.
Судно плыло в тумане. Туман был бел.
В свою очередь, бывшее также белым
Судно (см. закон вытесненья тел)
в молоко угодившим казалось мелом,
и единственной чёрною вещью был
кофе, пока я пил.
                Моря не было видно. В белёсой мгле,
                спеленавшей со всех нас сторон, абсурдным
                было думать, что судно идёт к земле -
                если вообще это было судном,
                а не сгустком тумана, как будто влил
                кто в молоко белил.
                (Это было плаванье сквозь туман…)
Корабль перестал быть кораблём. Привычные очертания предметов  не узнаваемы. Что деформирует мгла тумана: наше видение  или сами объекты, попавшие в поле нашего видения?  Вот Татьяна Смертина запечатлела ещё более причудливую трансформацию:
В бледных туманах неясность травы.
Пятна цветов расплываются в хмарь.
Тёмный стожок или тень головы?
Дуб у воды или омута царь?
             (В бледных туманах неясность травы)
Невольная оторопь берёт от попытки представить себя на месте лирического персонажа этого стихотворения в момент его встречи с этой «тенью от головы» или с « царём омута», там, где раньше были стог сена или  прибрежный дуб.  И уж совсем сюрреалистическую картину видоизменений привычного мира в тумане  воссоздаёт Андрей Вознесенский.
Туманный пригород, как турман.
         Как поплавки, милиционеры.
Туман.
Который век? Которой эры?
                Всё — по частям, подобно бреду.
                Людей как будто развинтили...
                Бреду.
                Верней — барахтаюсь в ватине.
Носы. Подфарники. Околыши.
         Они, как в фодисе, двоятся
Калоши?
Как бы башкой не обменяться!
                (Туманная улица)
Длительное нахождение в таком переустроенном мире доводит до крайней степени отчаяния и одиночества.
Я спотыкаюсь, бьюсь, живу,
      туман, туман — не разберёшься,
О чью щеку в тумаке трёшься?..
Ау!
Туман, туман — не дозовёшься.
                (там же)
И как понятен возглас, произнесённый в конце этого произведения: «Как здорово, когда туман рассеивается!».  А если задаться вопросом, какова природа таких фантасмагорий, то, скорее всего, подойдёт ответ, который дал Семён Липкин:
А я подумаю, что эта колея
Бесплотней воздуха и влаги:
Она низринута с горы сверхбытия …
                (Туман)
Однако поэт не сообщает, где же находится эта «гора сверхбытия». Но то, что она первопричина чудных явлений во время туманных сессий, он, видно, уверен. Тем более что он, туман, горазд и не на такие чудеса. Свидетельство этому мы находим  у других поэтов. Эта ли сила с «горы сверхсобытий» или иная среди узнаваемых картин природы внезапно, но обязательно во время тумана, населяет их сказочными героями. То, как у Поликсены Соловьёвой:
Задымились тумана волокна
Над прохладой речной.
В их прорывы, как в тёмные окна,
Смотрит дед водяной.
Он скликает русалок для пляски.
Замелькал хоровод.
И через некоторое время –
Над полями, во мгле пропадая,
Медно рдеет луна.
То царевна идёт молодая…
                (Туманы)
То, как у Андрея Белого, возникают пугающие видения:
Кто-то, огромный, в тумане бежит...
Тихо смеётся. Рукою манит.
Кто это там?
                Сел за рекою. Седой бородой
                нам закивал
                и запахнулся в туман голубой.
                (Поздно уж, милая, поздно…)
И  в « неверный час, меж днём и темнотой, когда туман синеет над водой, в час грешных дум видений, тайн и дел»  Михаилу Лермонтову в туманной мгле  видится  не причудливые персонажи легенд и сказаний, а ужасный гений Европы, так и не нашедший успокоения:
 <…>Чья тень, чей образ там,
На берегу, склонивши взор к волнам,
Стоит вблизи нагбенного креста?
Он не живой. Но также не мечта:
Сей острый взгляд с возвышенным челом
И две руки, сложённые крестом.
Пред ним лепечут волны и бегут,
И вновь приходят, и о скалы бьют;
Как лёгкие ветрилы, облака
Над морем носятся издалека.
И вот глядит неведомая тень
На тот восток, где новый брезжит день;
Там Франция! - там край её родной
И славы след, быть может, скрытый мглой
                (Наполеон)
Все эти водяные, русалки,  младая царевна, некто с седой бородой и даже лик Бонапарта – всё это действующие лица из театральных представлений, даваемых туманом. Их можно смотреть отстранённо, не давая им властвовать над собой. Это некое любопытное зрелище. Но как жить в тумане, как жить в туманной повседневности? В радость он или нет? И ответ у поэтов скорее отрицательный, нежели иной.  И как же иначе, если под ним изнемогают луговые растения:
Туманы таяли и вновь росли над лугом,
Ползли, холодные, над мёртвою травой,
И бледные цветы шепталися друг с другом,
Скорбя застывшею листвой. <…>             
                Они изнемогли под сыростью тумана,
                И жаждали зари, и жаждали огня,
                И плакали, что смерть приходит слишком рано…
                ( К. Бальмонт. Туманы)
Тема мертвящей власти тумана над природой находится и А. Кольцова:
Туман гуляет над землёю
И омрачает свет очей.
Всё умирает, охладело;
Пространство дали почернело;
Нахмурил брови белый день.
                (Осень)
Не легче и человеку в каменных теснинах города, когда туманное марево заполняет его чрево. Как кинематографично, пытаясь передать и цвет, и звук, и предметность, и чувственное восприятие, воссоздаёт  Ольга Чюмина  урбанистическую панораму:
Густой туман, как саван желтоватый,
Над городом повис - ни ночь, ни день!
Свет фонарей - дрожащий, красноватый -
Могильную напоминает сень.
                В тумане влажном сдавленно и глухо
                Звучат шаги и голоса людей,
                И позади тревожно ловит ухо
                Горячее дыханье лошадей.
                (В тумане)
Кажется, что по другой улице, но в это же время и по этому же городу бродил  Максимилиан Волошин.  Вот только всё ему виделось несколько ужаснее:
 Сочилась желчь шафранного тумана.
Был стоптан стыд, притуплена любовь...
Стихала боль. Дрожала зыбко бровь.
Плыл горизонт.
                (Сочилась желчь…)
Однако Аполлон Коринфский решил попугать картиной ещё более мрачной и жуткой, увидев всё описанное им на улицах и площадях Петербурга:
И снова целый день по улицам туманным
Брожу я, затаив в груди печаль свою,
И - как больной в бреду - в своём кошмаре странном
Ни близких, ни врагов кругом не узнаю...
Худые, бледные, измученные лица
Повсюду предо мной мелькают; из-за них
Глядит в мои глаза туманная столица
Зрачками мутными несчетных глаз своих...
И думается мне: весь этот город шумный
Внезапно заболел, и бред его больной,
Сливаяся с моей тоскою многодумной,
Звучит во мне самом и гонится за мной...
                (В тумане)
Справедливости ради надо заметить, что  топос «туман» содержит и положительные коннотации.  Для Зинаиды Гиппиус он вполне приемлемое явление, ведь он несёт обман, освобождающий тягот реального мира.
  Озеро дышит тёплым туманом.
Он мутен и нежен, как сладкий обман.
       Борется небо с земным обманом:
Луна, весь до дна, прорезает туман. 
                Я, как и люди, дышу туманом.
                Мне близок, мне сладок уютный обман.
                (Луна и туман) 
Убелённая, влажная мгла тумана  вдохновила Михаила Лозинского на щемящее сердце строки:
Всё было чувству моему
Так недосказано-знакомо.
Как будто я сейчас пойму,
Что было раньше, где-то дома.
                Что этой млечностью тепла
                В моё лицо давно дышало,
                Как будто память назвала
                Своё предвечное начало.
И было всё со всех сторон
Успокоительно-не звонко,
Как слабый и счастливый сон
Проплакавшего ночь ребёнка.
                (В тумане)
Туман в этом стихотворении навеял лирическому персонажу  позабытые ощущения, те ощущения, которые когда-то давал ему отчий кров, перенося его память в далёкие времена. Вдаль уносится в своём сознании и Илья Эренбурга из парижской мансарды. Но он бежит от тумана, от чужого тумана, на родину, к родным туманам:
   Когда встают туманы злые
И ветер гасит мой камин,
В бреду мне чудится, Россия,
Безлюдие твоих равнин.
             (Когда встают туманы…)
Туман и всплывающие картины прошлой жизни  одна из любимейших тем в топосе «туман». Грусть, тоска, сердечная боль, уныние, страдальческие переживания – всё это пробуждает туман в человеке, который в его полотнах пытается увидеть что-то знакомое, забытые или потерянное. Тут и контрастное сопоставление настоящего и прошлого, как у Николая Огарёва:
Туман над тусклою рекой,
Туман над дальними полями,
В тумане лес береговой
Качает голыми ветвями,
А было время - этот лес
Шумел зелёными ветвями,
И солнце с голубых небес
Блестело ярко над волнами;
И бесконечна и ясна
Долина тихая лежала...
О! помню я - в те времена
Душа для жизни расцветала.
                (Туман над…рекой)
И философское раздумье о прошлом Ивана Тургенева:
Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
                Вспомнишь обильные страстные речи,
                Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
                Первые встречи, последние встречи,
                Тихого голоса звуки любимые.
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное далёкое...
Удивительное погружение в давнее, в ушедшее, но такое близкое, родное и живое в памяти. Всё всплыло  и стало как наяву:  и разговоры, и взгляды кумиров,  и встречи, и голос любимой, и минуты разлуки… А кругом туман, туман, туман. Удивительный спутник человеческого бытия.               
 Тайной покрыто, молчанием сколото -
 Заколдовала природа-шаман.
 Чёрное золото, белое золото
 Сторож седой охраняет - туман.
                Только ты выучи, не забывай
                И повторяй как заклинанье:
                "Не потеряй веру в тумане,
                Да и себя не потеряй!"
                (В. Высоцкий)