Ночь перед боем

Мои мысли окрепли на жгучем, зловещем ветру;
и свинцовые ливни омыли, очистили совесть…

Всё уже позади — на рассвете легко я и просто умру —
и окончиться жизни простая, совсем неприглядная повесть.

Так нетрудно давалась вчерашняя мне и дурашная жизнь…

Простодушный юнец я здесь горе большое увидел,
но спасибо друзьям, их святое «Братишка, держись!»
выручало не раз и в беде, и в обиде…

И не надо, прошу, убиваться по мне, горевать…
Мой конец предрешён, я готов, по-солдатски спокоен.
Только жалко братишку, подружку и больше всех мать —
им меня ни понять,
ни простить,
ни принять,
что я должен уйти на рассвете…

Я, наперво, — воин!
Будет утром последним и смертным мой бой.
Только сердце колотится: «Мо-жет, а мо-жет, а мож…»

Вот в дыру, что на крыше, пробился луч света невинный.
Свет господний — лазоревый цвет, голубой
вперемежку с нечистым свинцово-карминным…   

Растревожен покой
долгожданной
недружной стрельбой —
Вразнобой…

Над горой
из тумана,
из дыма,
из газа
возник
закопчённый, весь в пятнах, замасленный солнечный диск…

Птицы смолкли — их трели, их писк…
Даже ветер затих, перестал шебаршиться и выть…

Долгожданный рассвет —
здесь совсем не бывает других —
ни умыт,
ни одет
ни пригож…

Наступил…

Может рано тужить?!
На последний он что-то совсем не похож —
БУДЕМ ЖИТЬ!?