Моей Милой

Чуть смуглый оттенок не ее прелестном лице,
в лучах апрельского, ласкающего кожу, солнца
сияло  мне робкой улыбкой.
В глазах ее мелькал огонек, он резвился там,
как пчелка резвится в цветке,
и не взять ее за руку для меня было жуткой пыткой.

Мы стояли, говорили о чем-то неважном,
совершенно неважном для мира,
но я ловил каждое, сорвавшиеся с ее алых губ, нежное слово.
Ее голос в тени каштана звучал, как волшебная звездная лира,
был спокойным таким, как затишье, наступившее после грома.

Если б не был я трусом – сказал бы,
 что творится внутри меня,
рассказал бы про бурю страсти и про, чувствами взятую в плен,
мою гадкую душу.
О том, как я гордый могу стать покорным в ее руках,
и что готов пасть к ногам ее стройным, будто желтый лист,
опавший по осени  в лужу.

Но нет, я промолчу, ведь если б в первый раз
 со мною это было.
Я попытаюсь завязать на шее безразличье белой лентой.
И оправдаюсь тем, что помню то печальное несчастье,
когда любовь твоя, пылающая в груди пожаром,
бывает безответной.