Андрей Берест. Прохожий, остановись!

    Памяти  Марины  Цветаевой


          Прохожий, остановись!

       В Голландии – чуде прогресса,
   где Бог понимание дал,
   сам Лорка, стихом поэтессы,
   снаружи стену расписал:

      «Моим стихам, написанным так рано,
   что и не знала я, что я – поэт.
   Сорвавшимся как брызги из фонтана,
   как искры из ракет.

      Ворвавшимся как маленькие черти,
   в  святилище, где сон и фимиам.
   Моим стихам о юности и смерти
   - нечитанным стихам!

      Разбросанным в пыли по магазинам,
   ( где их никто не брал и не берёт ).
   Моим стихам, как драгоценным винам,
   настанет свой черёд.
            Марина Цветаева »
   
      Прохожий возле стенки стал,
   читая эти строки.
   Он мир душой воспринимал,
   как путник одинокий.

      Стесняясь, пряча как грехи
   без видимой причины,
   читал он в юности стихи
   Цветаевой Марины.

      Он вспоминал её слова
   о времени счастливом,
   где так кружилась голова
   в потоке шаловливом

      поэзии случайных встреч,
   в Коктебеле любимом.
   Ей удалось в стихах сберечь
   тот мир неуловимый.

      На пляже, возле моря,
   у самого причала,
   здесь началась история.
   Она друзьям сказала,

     что с тем, кто камушек найдёт,
   с расцветкою красивой,
   она к венчанию пойдёт,
   и будет с ним счастливой.

      Под вечер ей Серёжа дал
   бусинку сердолика.
   Он целый день за ней нырял
   в лагуне  невеликой.

      Жених к венчанию готов.
   Куда же ей деваться!
   Заминка есть. Без лишних слов
   - ему всего семнадцать!

      Она согласие даёт.
   Не стоит удивляться,
   что свадьба будет через год.
   Пусть стукнет восемнадцать!

      И в этот день, как светлый лик,
   как доброе начало,
   она одела сердолик,
   и больше не снимала.

      Друзьям писала вновь и вновь
   в покинутой Отчизне,
   что сбережёт свою любовь
   она к закату жизни.

      Серёжа падал и вставал
   по жизни суетливой,
   но вскоре под каток попал
   судьбы неумолимой.

      Марина не повергла тьму,
   хотя была при этом
   не уступавшем никому,
   известнейшим поэтом.

      Её поэзия – рассказ
   о  жизни человека.
   Она – искрящийся алмаз
   Серебряного века.

      Внезапно началась война,
   и увезли Марину
   в Елабугу. Она одна
   осталась на чужбине. 
 
      В её сознании – война.
   В жилище – жуткий холод.
   Она в Литфонде не нужна.
   Безденежье и голод.

      Пугающая тишина.
   Невыносимо тихо,
   где одинокая она
   какой-то ищет выход.

      И пишет просьбу горькую,
   не будучи здоровою,
   чтоб хоть посудомойкою
   устроиться в столовую.

      Но хворь тянула за собой
   - вся чаша жизни выпита.
   Из ситуации такой
   она не видит выхода…

      Ушёл прохожий от стены,
   спросив себя при этом:
   « Зачем Голландии нужны
   стихи чужих поэтов?»

      Прошли года… Умом дорос
   прохожий одинокий.
   И оказалось, что вопрос
   был более глубокий.

      В Елабуге сошлись пути.
   И он узнал из прессы
   о том, удалось ли найти
   могилу поэтессы.

      И, что потом, сквозь лёд и пламень
   вокруг вопроса ясного,
   поставили надгробный камень
   там  из гранита красного.

      Прохожий подошёл туда
   и глянул на площадку.
   Он был спокоен, как всегда,
   и осмотрел оградку.

      На плоском камне небольшом,
   с  претензией едва ли
   - напоминание о том,
   кого мы потеряли.
 
      Чугунной чёрной мощи крепь
   оградку окружала.
   Похоже, в жизни эта цепь
   в ней на душе лежала.

      Глядя на камень, он забыл
   волнения и стрессы.
   Но камень вдруг заговорил
   стихами поэтессы:

      «Не думай, что здесь могила,
   что я появлюсь грозя.
   Я слишком сама любила
   смеяться, когда нельзя.

      И кровь приливала к коже,
   и кудри мои вились.
   Я тоже была прохожей.
   Прохожий, остановись! » *

      Блеснуло солнце из-за туч.
   Так с ней прощалось лето.
   Скорбел на камне солнца луч
   по песне недопетой.

      Тех песен  целый океан
   - душ одиноких лекарь!
   Она – последний могикан
   Серебряного века.
    * -  Отрывок из стихотворения  Марины  Цветаевой, написанного
         в двадцатилетнем возрасте.  Коктебель. 1913 г.