молчание

Где не важно, в станице, в столице,
только палец к губам - ни гу-гу,
возле мусорной кучи пылится
христианская нежность к врагу.
Только к мёртвому, после оплачем
и своих, и чужих заодно.
И молчанием этим оплачен
долгий спуск на вселенское дно.
Огородами, товарняками,
всё молчим - не попасть бы впросак...
Как в дыму, в человеческом гаме,
наедает бока вагонзак.
И уже ни иконок, ни шконок,
только кровь да Ипатьевский дом...
Только поле, зарубленный конник,
только белое на золотом.
Всё молчком в блиндаже в полнаката,
утопая и в танке горя...
И уже забываются как-то
и друзья, и родня в лагерях.
Пара профилей, крестик нательный,
христианство печатью на лбу.
Соловки да петровская Стрельна,
вера в бога, и вера в судьбу.
Чем ты маешься, Родина, что там?
Как, полегче без нас? Тяжелей?
Ты жалела врагов по нечётным,
нас по чётным теперь пожалей.
Молчаливых в станице, в столице,
расхрабрившихся до шепотка,
узнающих историю в лицах
на истёртых твоих пятаках.