Вот, суки, древние!

Над старостью смеюсь и к седине привык,
вот пить бы мне поменьше как-то, кореш,
но правы древние, сказав, что раб привы-
чек человек, и с этим не поспоришь.
Прости за рифму, да и за «чек чел»,
с похмелья, что ли, появился троп тот,
ведь, право слово, – завязать хотел,
а всё срываюсь, всё тянусь за стопкой.
Вот, суки, древние! Да не о них рассказ.
Где воспитатель, что для пользы розг даст?
Всё тяжелей похмелье каждый раз,
и ясно понимаешь – это возраст.
И понимаешь, что завязывать пора,
что маета похмельная всё гуще:
вчера мы проводили со двора
бухарика-соседа в мир непьющих.
Святое это дело – помянуть! –
пропустишь, так братва кругом ославит!
И вот в глазах стоит сегодня муть
и лобику «бобо», и сердце давит.
И тянется рука к пивку сама,
и к сигарете тянется.
–  Где спички?..
Как надоела эта кутерьма,
мол, пить нельзя, а хочется.  Привычка!
Но женщины влекут. Куда без них?
Не выпьешь – всё общенье под угрозой…
Я закругляю, кореш, этот стих,
вернее – текст,
уж больно пахнет прозой.