Деревенский романс

Ты не веришь в меня,
           в мои сложные планы
                на счастливую долгую жизнь.
«Ну, давай! Убежим!
           Что нам делать, зазноба,
                в этой грязной колхозной глуши?!» –
             так тебя вопрошаю, валяясь на сене,
утопая губами в твоих волосах.

Ты смеёшься, меня отгоняя,
        в смехе пряча свой тремор и страх.
           «Ну, а город-то – что? Вот какая отрада?
Пополнять безработных издёрганный ряд?
        Ведь не ждёт нас никто…»
      «…и никто нам не нужен!» –
я поспешно вставляю отваги слова.

«Нет! Не надо! – испуганно шепчешь,
          прогоняя горячие пальцы с плеча.
             – Вот куда, вот куда ты меня завлекаешь?!
                Вот куда, вот куда завлекаешь меня?!
      – Мы поженимся! Точно! Как только приедем!
Как устроим квартирный уютный очаг! –
               я взываю к тебе, как к святой Бернадетте.

– Нет! Не надо! К чему твои речи?
          В муравейнике жить? Без плетня? Без крыльца?
                Никуда, никуда я с тобой не поеду!
                Здесь старушка моя и могила отца!
– Соглашайся, Олеся! Зачем ты перечишь?!
          Для чего без причин обижаешь меня?
               – Что ты дашь мне? Трущобную бедность?
Ты – мечтатель, так все говорят!

«Оставайся! Сиди! И забудь обещанья!» –
       прокричал я тебе, соскочив со скирды.
                Застонала мне вслед:
                «Подожди! Дай подумать!»,
                но я бегал быстрее, чем ты.
В тот же вечер я спешно уехал, нещадно
            материнские руки отняв от груди.


Тридцать лет отсчитали на башне куранты…
            И бравурные марши, и гимны звучали,
                и на раутах светских я часто блуждал,
                но нигде не нашёл ни жены, ни приюта
            и медяшку-кольцо с позолотой дешёвой
(то, с которым на сене лежал)
       лишь ночами порой доставал,
                орошая слезой потаённой

Я изъездил сто стран, как родную станицу,
             я увидел всех тех, про кого в новостях
             говорят: «Президент», «Атташе», «Генерал»,
                но нигде не сумел я всерьёз закрепиться
              и, с трудом засыпая в дикарских краях,
часто видел во снах наш июль… сеновал…

Я вернулся!
     Опять побежал по полям,
                был удушен внезапной одышкой,
                от биения сердца немного оглох,
     от тоски закричал – и себя не услышал!
Но кольцо в кулаке с предвкушеньем сжимал!

Я вернулся! А ты…
     «Той весной померла!» -
             загорланили бабки на лавке,
             вынося твою жизнь из архива на суд
      Что мне проку от их причитаний?
Что мне проку от их пересудов?!

Где теперь ты,
         моя дорогая зазноба?
                Не сберёг я тебя, от людей не сберёг!
         Без тебя сиротливо ссыхается сено,
без тебя затонул и осклиз бережок!

Что мне делать теперь,
                дорогая зазноба?
                Чем заняться в ослепшей глуши?
      Ты приснись мне сегодня хотя бы разочек!
Беспросветно пусты мои дни!

                Я построил дворцы, я возвёл Вавилоны
                из бетона, из камня, цветного стекла…
       Я бы дёрнул сейчас на любые просторы –
Только молодость наша, зазноба, ушла!