Люблю. Всполох женщины

               
Небритый снег бомжует под деревьями.
Игольчат от еловой шелухи,
он еле держит связь с больными нервами
ветвей,  с трудом цепляющих верхи.
Высь,  отпусти! Мне вечно лгут будильники
за то, что щупаю теплом строки,
врачом из детской поликлиники
ребячий пульс твоей руки!
В каком году бессмысленного месяца
я молод был (теперь седой мертвец).
Весёлых листьев стыла околесица,
и то, что говорил отец -
не помню. Тьма внутри обменника,-
меняю время года на побег.
Чуть смятый фантик «вялопонедельника»
без слов, бесшумно падает на снег.
Всегда и днесь.  «Ты здесь?!» Моя желанная.
Знакомой нотой оттиск на стене.
Речь канет чёрно-белая экранная….
Ты куришь, лёжа на спине.
Куделью дым. И мыслей злая конница.
А за окном стареет череда
огней слепых - « Да здравствует бессонница!»
Застыло изваяние дождя.
Карниза джаз отстукивает медленно.
Пьян саксофон ночного фонаря.
Я в имени твоём тону уверенно.
Безлико всё, минуты катят зря.
Лишь только эта музычка неверная
вполне космична за сырым стеклом.
Она с тобою родилась, наверное,
покачивая тоненьким крылом.
Продлись столетье - мы ещё не узнаны!
Синкопой свет завис (от лампы свеж).
Дерев ночных узорчатыми узами
хмельного неба цирковой манеж
по плечи стиснут. Лампы след изогнутый
навек прилип к оконному стеклу…
Но это там, вдали,  а в нашей комнате
я понимаю, ведаю -  люблю!
Не полумрак синюшный в коридоре -  над
холодной крышей шорохи планет.
Вновь пробирающий до рёбер женский яд.
«Сверхновой» - лампы обалделый свет.
               
                "Ночь В Ахарави" (Корфу) авторское фото