Пережитки

1.
В твоей душе огонь пылал,
А на ресницах звёздочки мерцали,
Его ты знала - он тебя не знал,
Да было так. В самом начале.

За ним бежала по воде,
И упивалась только взглядом,
Души касаясь, он глядел,
И прожигало сердце ядом.

Его ты видела ни раз,
Он вдалеке казался солнцем,
Он был сиянием синих глаз,
Он был знакомым незнакомцем.

И будто что-то говорил,
А ты, не слыша его речи,
Немела, гром тебя разил,
Так были пламенны те встречи.

Бросая взгляд немой в окно,
Роняла тихие слезинки,
Ты выросла совсем давно,
Тогда и сжали грудь морщинки.

Ты опустела, побледнев,
Он стал теперь твоей ошибкой,
Какой безумный грех -
Сражать бездонную улыбкой!

2.
Моя забава. Найдешь ли путь?
Давно стемнело за окошком.
Ты всё одна. Куда свернуть?
Ранимая, иная* кошка.

Терпкий боли вкус,
И тонешь ты в сомненьях,
Жжет тело роковой укус,
Что было это? Сон или виденье?

Иль просто ты сошла с ума?
Наверно так. Не может быть иначе.
Ещё бокал вина.
И снова день потрачен.

Ещё бокальчик слёз,
Тарелочку рыданья,
Он всё с собой унёс,
Без чувства состраданья.

Он всё с собой забрал,
Точнее, полетели
За ним и радость, и метели,
И пусть он их с собой не звал.

Моя ты простота,
Иссохла и иссякла,
Разбухла и размякла,
Уже за ним не по пятам.

«Смирись», «Живи», «Работай», -
Они твердят, они не понимают,
Что есть любовь, и как жестоко,
Как крепко, намертво пленяет.

Что не проходит через день,
И через два, и через семь.
И через год ни шаг наружу,
И через три живет, не тужит -
Любовь - завечная погибель.

Любовь - немое зло,
И тянет за собой, а ты не видишь,
Идёшь за ней, направо поворот,
Вниз поворот и вверх бросает. 
Ещё раз вниз и на стекло,
Его не знаешь ты, и он тебя не знает,
Молчание. Тишина. Любовь - немое зло.

Не прерывать бы тех видений,
Не прерывать бы теплоты,
И легких, нежных дуновений,
Сама себя лишила б ты
Во имя тех святых, нелепых,
И убивающих минут.
Добро пожаловать на суд.

3.
Рыдают небеса,
Кукушка всё смеётся,
И ходит по местам,
Где жизнь отрадно льётся.

Ранимая кукушка,
Танцует и поёт,
И в сердце разогрелся лёд,
И от весны горит макушка.

И как не совестно грустить,
В такое время года,
В душе злопамятство таить
Из кремневой породы.

Кукушке ворковать с другими,
И забывать о том,
Кукушке это не по силам
Сейчас, ну как-нибудь потом.

Кукушка не забудет,
Но трепетно простит,
Отпустит.
Всё по ветру пустит.
И никогда не загрустит.

Всё встанет на свои места.
Обыденность придёт.
Любовь уж песню не поёт,
Любовь теперь пуста.

4.
От страха или от забот,
Бежит отважно через ямы,
И через лес, через бурьяны,
И даже через грот.

И спотыкается, не плачет,
И разбивает голень в кровь,
Зачем отдали ей впридачу
К боли вечную любовь?

Она бежит, а камни, слышно,
Дрожат под пяткой у неё,
И пыль уж - грязь, а ложь - враньё,
Да душат так, что ещё дышит.

Вот грань, обрыв, а дальше - лава,
Горит и пенится огнём,
Она от серости устала,
Она сияла лишь при нём.

Трясутся маленькие руки,
Дрожит и маленькая грудь,
И вся мала, а волчьи муки,
Легли на также малый путь.

В глазах зависла лишь тревога,
И капля жаркого огня,
На кожу брызнула, ожогом
Покрылось тело, вновь свистят
И преют огненные воды,
Один лишь шаг: «Небес! Свободы!»,
Она шагает, тут же вниз,
И будто жизнь сейчас утратит!
Открыв глаза, уж на кровати,
И тут - знакомый гитарист.
 
5.
От сна вся влагой пропиталась,
Лежит бесчувственна, пуста,
Она сама себе призналась,
Что ей противны те места,
Что ей не мил тот терпкий воздух,
И грех, в душе хранимый век,
Она другую сложит прозу,
Другой зажжется человек -
И так ей люди всё твердили,
Прошёл с тех пор почти что год,
Она не верила. Народ,
Казалось ей, за нос её водили.

Она не верила в любовь,
Точней, в возможность быть любимой,
И чтоб она влюбилась вновь,
Чтоб полюбила с новой силой.

Унылый звук её гитары,
И в сердце дёрнулась струна,
Вдруг ощутила те удары,
Что не пророчила Луна.

И ножки дико подкосились,
И ручки дико затряслись,
Моя душа, в тебе убились,
Те чувства, быстро унеслись.

О них забыла ты, сильнее
Пронзило током тело, грудь,
Что может быть ещё больнее?
И как теперь тебе уснуть?

И как прожить ещё хоть день,
Когда в безропотном волнении,
В безвольном страхе и сомнении,
Живет в тебе другая тень?

6.
И вновь, как давеча, блуждает,
Спрягает ноты, рифмы в ряд,
Ну что за девичий обряд?
Грустить в то время, как сияет
На всех дорогах чистый снег,
И солнце греет дух морозный,
Другой зажегся человек,
Как лист, немой, как небо, грозный,

Страданьям не было б предела,
Она, наверно б, умерла,
Её бы поглотила мгла,
И не нашлось бы злей удела.

О нем она в себе скрывала,
Любовь и ревность, мир и бой,
А он всё звал её с собой,
Носил, как королеву бала.

Их обсуждали все молвой,
Казалось, нет на то причины,
Теперь он стал - её герой,
И идеал того мужчины,
Что воплощался по ночам,
И не давал никак покоя
Худым и маленьким плечам,
И телу лёгкого покроя.

Он другом стал её навеки,
Играл ей песни по ночам,
Слились любви и дружбы реки,
И отдавалась жизнь свечам.

И сколько разных тягот было,
Она то сомневалась в нём,
То загоралась вдруг огнём,
В конце концов к нему остыла.

Остыла словом, не душой,
Когда сочла себя ненужной,
Но в горле ком сидел большой,
И чувства всё рвались наружу.

7.
Он был, конечно, молодой,
И молодость хватал за плечи,
Он не любил ходить с тоской,
Зато любил огонь и встречи.

А юность мчалась вслед ему,
Едва дыхания хватало,
Он утром лез через траву,
А вечером - он рвал с вокзала.

Казалась жизнь хоть не простой,
Но мимолетной, как дыханье,
Сказала я, он был немой,
В словах, но только не в сознаньи.

Он говорил довольно много,
Но выходя к её друзьям,
Они играли в недотрогу,
Ни слова не произнося.

Любил он выпить и гитару,
Гитары*, у него их было три,
Сегодня он грустит с Тамарой,
А завтра выпьет с Натали.

Сыграет песню отрывную,
Чтоб на орбиту улететь,
И там уже изрядно петь,
Сердечку музыку родную.

Её он сразу не признал,
Играл ей будто бы по делу,
Так год прошёл - её он знал,
Привычки знал, характер смелый.

8.
Носил её он на руках,
Она дрожала от щекотки,
Ну сколько счастья в этой глотке,
И в этих маленьких щеках!

Она его то прогоняла,
Кричала: «Брысь!», «Из сердца вон!»,
То начинала всё сначала,
Звала по-нежному «дракон».

Неразбериха в ней творилась,
Она ждала любви, огня,
И долго-долго так томилась,
И долго плакала, бранясь.

И называла недалёким
Его, бесчувственным и злым,
И мальчуганом одиноким,
И вариантом запасным.

Однажды к ней тихонько села,
Спросила: «Знаешь ли его?»,
И описать его сумела,
Одним словечком лишь всего.

Так нарекла его - холодный,
Сказала, «нежности лишён»,
И будто бы он ей смешон,
И в общем-то, совсем не годный.

Его хотела б изменить,
Да разве это в её власти?
Судьбой ей не дано вершись,
Сама она разложит масти.

9.
Она решилась на конец,
Себя измучить вновь готова,
Уж раз любить он не жилец,
Не надо ей его покрова.

Они не виделись давно -
Полгода, он зимой вернулся,
И собрались они в кино,
На фильм, что первый приглянулся.

Он не выказывал услуг,
Сидел прилежно, отчуждённо,
Как неплохой, обычный друг,
Как человек по жизни сонный.

Она же злилась на него,
Хотелось ей любви до гроба!
А получила будто сноба,
Внутри как будто без всего.

И вспоминала свои мысли,
Что нет ни сердца, ни души,
Секунды в воздухе повисли,
И лютый страх её душил.

Она сама и не гадала,
Касание, сжатие двух рук,
Как на груди его лежала,
И вдруг почувствовала звук.

Её глаза полны страданий,
Такие чистые глаза!
Упала на него слеза,
Слеза обид, слеза терзаний.

Но главное - слеза любви,
Она, услышав стук, прозрела,
И хоть твердила «не реви!»,
Всю ночь ревела и ревела.

10.
В её душе огонь пылал,
А на ресницах - звёздочки мерцали,
И только руку её сжал,
Как стены в доме заиграли.

За ним бежала по воде,
И упивалась только взглядом,
Души касаясь, он глядел,
И успокаивал, что рядом.

Тогда её спросила вновь:
«Холодный, этот твой?»
Она качала головой,
Наверное, любовь...

И унесло за сто морей,
Осколки старых стрел,
А пережитки прошлых дней,
Мы вместе жгли в костре.