Месть Одиссея женихам

       Уже ворота под замком.
       Уже с небес донёсся гром.
       Он сбросил с плеч своих лохмотья
       И на высокий встал порог,
       Все стрелы положил у ног.
       - Ну, сын, теперь сражаться можно!
       Встал Телемах левей отца,
       Меч и копьё в руках бойца.
       - Попасть мне в вас сейчас поможет
       Серебролукий Аполлон,
       Не брачное вас примет ложе,
       Но мести праведный закон!
       Мгновенье и пробита шея
       Стрелой из лука Одиссея;
       Хрипит и бьётся Антиной,
       Вино и кровь одной струёй.
       Он со стола на пол свалился,
       Объедки сыпались за ним.
       Крик женихов: - Мы отомстим!
       Лишь, кто понял, устрашился...
       Казнь иль убийство? Явь иль бред?
       А на стене оружья нет!
       - Собаки! Вы похоронили
       Меня по жадности живым!
       Добро проели и пропили,
       Служанок развратили вы!
       - Ты - Одиссей? Скажи открыто!
       Виновник главный - тот, убитый!
       Был злобен Антиной во всём,
       Хотел он даже стать царём.
       Вёл Евримах переговоры,
       За всё готовый заплатить,
       Но только выйти, только б жить!
       Он не успел сказать чуть-чуть,
       Стрела ему пронзила грудь.
       - Пока их не умою кровью,
       Мне эти руки не унять, -
       Промолвил Одиссей и снова
       Стал стрелы в женихов бросать.
       Тут Амфином на Одиссея
       Полез с мечом и..., нет злодея.
       Он был насквозь пробит копьём,
       Затих бедняга под столом.
       Копьё не вытащив из тела,
       В кладовку сбегал Телемах.
       Схватил он копья там впотьмах
       И шлемы, и щиты для дела.
       Кончались стрелы под рукой,
       Начался рукопашный бой.
       Меланфий в общей суматохе
       Принёс оружие своим.
       Дела, похоже, стали плохи.
       Кто в доме помогает им?
       И выследили, и схватили,
       Баранкой выгнули, скрутили,
       Остались в кладовой висеть,
       Чтоб пострадать и умереть.
       А в зале светлая Афина
       Явилась Ментором для всех,
       Надежду вызвав на успех,
       Тех, что попрятались за спины.
       И копья смелых женихов
       Летели, не задев врагов.
       То залпом, то поодиночке
       Летели копья через зал
       И гибель каждый миг пророчил,
       И каждый верил, каждый ждал.
       Один уже просил пощады,
       Но обезглавлен был нещадно.
       А сохранили двух других,
       Стал Телемах просить за них.
       Медонт и песнопевец Фемий
       Из зала перешли во двор
       И, плача сели под забор,
       В спасенье веря и не веря.
       Зевеса каменный алтарь
       Ждал жертвы, как бывало встарь.
       На зов явилась Евриклея
       И радовалась, глядя в зал,
       Сдала охотно Одиссею
       Рабынь, которых бес смущал.
       Тела вытаскивали плача,
       О соблазнителях судача.
       Скоблили заступами пол,
       Отмыли каждый стул и стол.
       И Телемах отвёл в конюшню,
       Там всех двенадцать, словно птиц,
       Повесил ветренных девиц,
       Не долго мучились их души.
       Пастух Меланфий, острослов,
       Был четвертован к пользе псов.
       Кровь с рук и ног потом омыли
       И чистыми вступили в дом,
       Палату серой окурили,
       Служанки в зал вошли с огнём.
       Веселье, слёзы, поцелуи,
       Взволнован сам, туда же слуги.
       Не надоевших женихов.
       Хозяин весел и суров.

        2016