Осколок

    
               
                Война не кончилась, пока
                Пуста последняя строка
                В том, длинном списке убиенных,
                Пропавших без вести военных.
                (А. Иванченко)

                ПОЭМА
       

   ПОСВЯЩЕНИЕ
Как будто злобный клещ
Пронзает покров тела,
Врастал на ровне плеч
Осколок в чрево древа.
Чтит память о бойце,
Дуб-старожил Миуса,
Во вражьем, будучи кольце,
Презревшем участь труса.
Не нужно ждать нам до поры –
Под слоем вековой коры
Пока осколок не исчез,
Имея в тайне важный вес,
Будь не ключом – звеном разгадки,
Искатели, к которым падки.
Когда ж пытливый спецотряд,
Энтузиастов длинный ряд,
В полезность дела свято веря –
Он за войной закроет двери.
Во имя мира на земле,
Солдат, мы помним о тебе.
               
С высот открылся вид обзорный,
Что в парке довоенном тир;
Через прицел стрелок позорный
На «мушку» брал ориентир.
Когда-то русские красоты
Художник местный рисовал –
Сейчас, боец стрелковой роты,
Отход пехоты прикрывал.
               
У комля древа толстый  корень,
(Воронку развернул снаряд)
Боец залег за оный   вровень:
Пред ним фашистов длинный ряд.
Раздвинув сошки на упор,
На фрицев «дегтеря» направил.
Засечку дубу не топор –
Фашистский снайпер вмиг оставил.
Осиным роем пронеслись
Гонимы «шмайсерами» пули.
Они в грудь дерева впились,
Ломали ветки кроны, дурры.
Поднявши взор, сказал: «Держись!
Меня не взять им! Повоюем?!»
«Тебя прикрою. Ты прижмись
Ко мне поближе. Повоюем!!» -
Кивнула в одобренье крона.
Боец, нажавши на курок,
Не слышал падающих стона.
Фашистам первый дан урок:
За павших в том бою солдат,
За тех, кто ранен, отступает;
Кто плачет у сгоревших хат,
За тех, его кто вспоминает.               

Со лба катился с кровью пот,
Ствол остужался с древа соком;
Кровавый впитывал «компот»
Корнями дуб под рваным боком.               
Казалось, страшный симбиоз:
Ведь древо с плотью не едины?!
Но вместо крови – ручьи слез
Из раны плоти-сердцевины.
Что для вселенной есть минута?
Ничто, быть может пренебречь?!
Когда вокруг такая смута,
То станешь миг любой беречь.
За три секунды и пол - жизни
По кадрам сможешь просмотреть:
Родиться за минуту трижды,
Со страха трижды умереть.
Когда тяжелый миг настанет,
Вы призовете в помощь мать:
И сердцем боль она притянет,
И может жизнь за вас отдать.
Покоя мамы не нарушил,
На помощь не призвал отца,
Он на врагов свой гнев обрушил:
«Исполню долг свой до конца! …»
Отбил атаку: немцы к яру
Сползли, притихли, залегли;
Дрожали руки, будто спьяна –
«Патроны, воин, береги!»
Прикрыл отряд для отступленья –
Момент хороший отойти:
Враги – подкралось вдруг сомненье, -
Проход за мной смогли б найти?!»
Бросался дуб в глаза обхватом,
Развесистый, красивый, статный;
И, «симбиозным» стал он братом,
С бойцом свершая подвиг ратный.
               

Заслон врагам стал, что заноза,
Терпенья кончился заряд,
Решили вынуть «без наркоза»,
Устроив минометный ад.
Земля вздымалась словно перья,
Когда подушки «перебьешь»,
А дерн, что рваная материя –
Заплат к прорехам не найдешь.
Смердяче-едкий запах тола
И скрип песчинок на зубах;
Затмило дымом вид простора
С ядреным матом на губах.
Осколок, «расписавший» тело,
Раскроив с галифе сапог,
С шипением вонзился в древо,
Но с древом сделать, то ж не смог.

Все виды с мыслями прервались,
Лишь в подсознанье: «Коля, жив??»
Зрачки открытые остались:
В зеркальном отраженьи – взрыв.
«Тайм-аут» взять в игре со смертью,
Собраться в мыслях, покурить,
А боль от раны воин стерпит –
Судьбу за спешность покорить.
А может вовсе так остаться –
Прожить минуту пострашней,
Чем с «жницей» костной «обвенчаться» -
Определись с сим, брат, спешней.
               
Солдату в коме мнятся корни,
Которыми он в землю врос,
А рядом с ним, такой же стройный,
Стоит могущий брат-колосс.
Свела их вместе здесь война,
А матушка-земля сроднила.
Коли б судьба была вольна,
Такой исход не допустила.
Чем колосс мог, тем и помог,
Прикрыв российского солдата.
Хоть крона в небо, но не Бог –
Мелка воронка, без наката.
«Пожил прилично – думал воин,
В свои – то девятнадцать лет?! –
Быть может, лучшего достоин,
Чего ж теперь о том жалеть.
Позором род свой не покрою.
Пускай простит старушка-мать,
Что непослушен был порою, …
По мне дам повод ей страдать …»
Как поступить мог комсомолец?
Приказы нужно выполнять:
На фронт ушел, как доброволец
И злость к фашистам не отнять.
Пошевелил ногой. От боли,
Он, стиснув зубы, застонал;
Собрав в «охапку» силу воли,
Прочь мысли скорбные прогнал.
Рванул с одежды мокрый кант,
Сестре, припомнил, вязал бант;
Что было сил, бедро стянул,
Что нет детей, слегка взгрустнул.
Какой, боец, теперь расклад:
Отрыл гранаты, словно клад;
Патронов в диске – «с гулькин нос»,
Для штык-ножа особый спрос.
Подняться если б во весь рост –
Сигнал к атаке очень прост:
Увидев за собой цепь роты,
«Ура!», направив «перст» на доты.
Еще б сколь наших полегло
(Немного с сердца отлегло),
Не будь прикрытия, тем паче.
На миг представил – мама плачет.
Когда б все слезы матерей
Собрать в едино, скорбь людей
Служила б берегом реки:
Потоком бурным потекли
На вражьи танки и пехоту,
И не одну спасли бы роту,
Смывая нечисть на пути –
Сыны могли с войны прийти.
 
Предсмертной не писал записки,
Пополнить неизвестных списки
Наш воин мог, но не о том,
Сейчас он думал о святом.
Свой долг исполнить до конца –
Уже замкнулась брешь кольца …
С поднятой гордо головой:
« … черный ворон, я не твой! ...»
Врагов кураж сей не устроил.
Когда  «блицкрига» планы строил,
Нюансов сих не знал «пророк» -
Моральный дух не так высок.
Их злость кипела через край.
Здесь до войны был чисто рай:
Степная речка с бурным нравом,
С высотами на бреге правом;
Трудом, где мирным люди жили
Всех наций, меж собой дружили;
Для колонистов-немцев – Haus,
Советских Menschen, Kinder, Frau.
Австриец жил, а рядом перс –
mit Namen звали, в шутку – Herr-(ц).
В коммунах труд не из-под пряжек:
Где нужно – дизель, двор упряжек.
Не каждый слыл, как коммунист:
Средь них водитель, тракторист,
Всех лучший в крае мукомол;
Кто молод был – шел в комсомол.
Их ждал далекий Казахстан.
Всех местных Неrr-(ы) звали – «пан»,
Призыв к военным: «Иван», «русс» -
Сдавался им лишь жалкий трус.
Но чаще, знаем мы когда,
Без их желанья, внутрь «котла»
Бросали тысячи солдат:
Попали в плен, взамен – штрафбат.

Боец, под страшный минный вой,
Хотел лишь «дружбы» с головой,
Мгновенно принять, чтоб решенье –
В своей судьбе шаг завершенья.
               
Да, предстоял последний бой –
С фашистами, чуть-чуть с собой,
Сказать вернее, с непривычным –
О смерти чувством, столь обычным.
Быстрее пули летит мысль,
Найти, пытаясь жизни смысл:
«Быть может, для того родился,
Чтобы досрочно с ней простился? …»
А, может быть, поступок твой –
Бессмертный подвиг боевой,
В бойцах поднимет дух и веру –
«Так нужно бить их!», - для примеру.

И в свой последний, смертный час,
Боец, десятки жизней спас,
Огонь весь, приняв на себя,
На нет успех врага сведя.
Подняться снайпер не позволит:
То в каску, пуля, скользя «звонит»,
То в фляжке «тушит» свой полет,
А, третья, клинит пулемет.
Хоть тяжело – близка развязка:
Гранаты вместе, проще – связка.
Пришел черёд подбить итог –
Воспользоваться если б  смог …
Так нужно фрицев раздраконить,
Когда «увязнут», взять припомнить,
Кто  «бык» в корриде?! «Матадор»
Вонзит клинок во вражий тор.


Сердечный бой в груди солдата
Так призывал, как звон набата,
Когда, с рывком, чека запала,
Удерживать боёк до сих устала.
С ударом в капсюль, начался отсчет
К финалу жизни, где бессмертья счет
Здесь приняв эстафету, на десятки лет,
До памяти народной затеряет след.

Не мог дуб видеть скорбь картины,
Лишь ощутил тот взрыв – не мины:
Дрожь осознанья от корней к ветвям;
Как будто буря супротив ветрам,
Создала волны на пути врагам,
Убрала почву из-под них; ногам
Нет больше места на святой земле –
Увлек их воин в «странствие» во тьме.
Запомнит древо те слова навек,
Что на устах нёс в вечность человек:
«За Родину!». Им, русских не понять –
Не мог он жизнь на Родину менять.
Не должен в злобе надругаться враг,
Тот, кто дрожит, осунувшись в овраг,
Над телом русского отважного бойца –
На «шкуре» ощутив преддверие  конца.
Что мог гигант, в бою – «товарищ»,
Повидавший с лихвой огня пожарищ,
Но, выстояв, как меньший «кровный» брат,
В строю едином – древо и солдат?
Тряхнул он кроною и, от излома, ветвь,
Спустилась плавно, словно в шахту клеть,
Прикрыв, что саваном пристанище солдата,
Обняв корнями названного брата.

Года залечат всё: уменьшится воронка,
Всё зарастет травой и рытвины пригорка;
На кручах брега среди ивушек дубы –
Границам русла – пограничные столбы,
Хранят истории затёртые следы.
Бездушье до поры, усилив боль беды,
Заставит кровоточить, в ранах, память
И имя – «Неизвестный» в бронзе славить.
 

 ПОСЛЕСЛОВИЕ

Хоть неизвестный – ты герой.
Здесь на Миусе, под горой,
Ты подвиг совершил, солдат.
И в дни Победы, славных дат
Тобой оставленный завет,
На протяженье многих лет
Мы чтим и помним о тебе;
О тех, не преданных земле:
В окопах, рвах и блиндажах;
Кто без надгробных плит лежат,
Всех, чьи останки не нашли,
Кто в списки павших не вошли;
Чей прах хранит в «войне» земля.
Дубы над ними, тополя
Почетный караул несут,
От «грязных» умыслов спасут.
Чтоб не размыло талью вод –
Среди корней, над ними свод
Могучих древ. Хранят они
С героем тайну той войны.

2008 г.