Корешки величия. Главы с первой по седьмую

Сатирический роман


Пролог

Недолго яблочку от яблоньки катиться:
Родился где, там место и нашел!
Но так судьба, порой, распорядится,
Как будто снег лавиною сошел…
Казалось бы – в родне простые люди.
Так что и сам не строй мечты о том,
Что все желанное, вдруг, подадут на блюде:
А чем платить? Не спросят и о том.

Глава первая
Горшочек с кладом

Из правил исключения бывают.
Жаль, по цене такой, что навсегда
Мечту о них надежно отбивают,
Коль не спасет «мохнатая рука»…
Фома всегда имел блатную «лапу»:
Ведь, дед в буфете школьном торговал
И без наценки, как родному внуку,
На переменке коржик выдавал.
Потом и сам урок Фоме сподобил,
На жизнь его оставшуюся всю,
Когда на самом деле что «наробил»,
Он предъявил наследникам в семью.
Забыли многие «хрущевскую реформу,
Когда на ноль целковый полегчал.
Напомнил дедушка. Отправился за ферму,
Где клад серебряный успешно откопал.
Горшок был глиняный полтинниками полон
И в каждом – девять граммов серебра!
Сдал государству под соседей гомон
И не забыла вклад его страна.
Все 25 процентов премиальных
Ему вручили не «простым рублем»,
А с правом, дефицит, чтоб, натуральный
Приобрести мог честный эконом.

Глава вторая
Счастье под копирку

Тот мотоцикл с коляской в их деревне
Предметом зависти был множеству сельчан:
Искатели бродили кладов древних,
Но все – впустую, как гнилой кочан…
Зато в семье Фомы случилась радость:
Опять их деду приключился фарт:
На пустыре он откопал не гадость,
Введя других в завистливый азарт.
Лопата звякнула о бак из оцинковки,
Была в нем школьникам давным-давно вода
А вот теперь кладоискатель ловкий
Увидел – емкость серебра полна!
Опять по весу сдал в Гохран находку
И 25 процентов получил:
На «Жигули» хватило и на лодку,
Да и Фому конфетой угостил!

Глава третья
Тайна серебра

Пример внучком оценен так, как надо:
Немало ям лопатою нарыл.
Вот только жаль, не обнаружил клада,
И оттого отчаянно грустил…
И вот отправился он к деду за советом:
 – Признайся, в чем секрет твоих удач?
Не стал скрывать тот ничего об этом:
 – Чтобы найти, сначала сам все спрячь!
До пенсии заведовал буфетом
При школе, где лишь коржик и чаек:
Бегут детишки ко звонку с рассветом
И каждому нес совсем не пятачок!
В ходу бывал всегда пятиалтынный –
Монета с пролетарским кузнецом.
На чай с заваркой,  сладким сахарином,
Хватало и на булку с леденцом!
Реформу скрыли лишь от ротозеев,
Что дешевеют рубль и серебро,
В цене ж останется размен до трех копеек,
Все остальное, хоть, бросай в окно…
Остатки в кассе сняли ревизоры,
Когда реформу объявили вслух,
Но все полтинники я спрятал под забором
И в этой «каше» оказался сух.
Осталось только выждать до забвенья
Про те монеты в сплаве с серебром,
После чего счастливые мгновенья
На нас, Фома, пролились, как дождем!
 – Весь свой запас полтинников я вырыл, –
Вздохнул старик, жалея о былом. –
 – А то бы клад очередной вн6овь выдал,
Монет, по девять граммов серебром…
Так что, внучок, ты не ищи напрасно –
В округе кладов больше точно нет!
Ведь, знаем мы о том с тобой прекрасно,
Что в школе нашей лишь один буфет…

Глава четвертая
Трудовое детство

В семье Еремы тоже ценят старость.
В ней патриарх их – дедушка Семен
Повоевать успел совсем не малость
И без ноги был в тыл препровожден.
Не стал на пенсию надеяться калека:
С одной ногою пасеку развел
И каждые каникулы, как лето,
Внук развивался средь рабочих пчел.
Учился юный пасечник уходу
За ульями и зимнею порой,
Как и тому, какую любят воду,
И что за цвет ждет пчел их за горой…
И повзрослев, былое увлечение
Он сохранил и другу передал,
Как и привычку – чай пить не с вареньем,
А лишь когда в нем меда наболтал.
Хотя и в воспитании все – ценно,
Уж первый шаг уже туда ведет:
Каким пойдешь по жизни своей денно
И как удьбу устроишь наперед!
Ну, кажется, они вполне коллеги:
Ерема в пчеловодстве и Фома.
Но, только все иное у соседей:
И методы, и цели, и дела…

Глава пятая
Личный запас

Кто черпал мёд большой столовой ложкой,
Тот знает вкус десерта до конца!
 – И чтоб не баловал, взывая к «неотложке»,
Пчела поможет, – по совету мудреца!
Так что понятна тяга к пчеловодству:
На пасеке хранят здоровья дар!
Хотя бывает разным руководство,
Которому несут с полей нектар…
Ерёма ульи возит по приметам.
Весной – туда, где верба зацвела.
Где клевер – он всегда бывает летом,
И где гречиха вся –  белым-бела!
И возвращаясь осенью обратно,
В загаре, словно мавр, наш пчеловод.
Что ж: цветом кожи быть любым  приятно,
Коль уважает знающий народ!
И у Фомы на мёде бизнес создан,
Хотя свой улей не таскает в лес.
Лицом своим всегда белее соды,
А солнца луч его вгонят в стресс…
Однако ряд базарный их равняет.
Не меньше банок, чем Ерёма-друг
Фома на свой прилавок выставляет
И к мёду зазывает всех вокруг.
Его послушать, так под крышкой точно:
 – «Лишь майское цветение садов!»
Тогда как сам, не видели чтоб – ночью
Трудиться ради этого готов…
Разводит сахар по рецепту вора.
Его и ставит пчелам на обед.
Не разглядит прохожий за забором –
Ведёт откуда, в улей – сладкий след.
Друзья торгуют мёдом после качки,
Когда сезон закончился уже,
И «мухи» впали в зимнюю уж спячку
В омшаниках на частном их дворе.
Фома быстрее сбыл всё горожанам.
Дешевле, ведь, товар он предлагал.
Ведром ли, банкой. А не то – стаканом!
Смотря, сколь денег каждый вынимал.
Ерёма дольше, медленней торгует.
И чаще тем – кто знает с прошлых лет,
Что мёд его действительно врачует
И в каждой капле солнышка есть свет.
А тут Фома наведался с канистрой –
Купил медку для собственных утех.
И одарил ухмылкою искристой:
– Мне вредно то, что распродал для всех!

Глава шестая
Элита

Возьми любого кулика – болото
Он то, лишь, хвалит, где и сам живет!
И у людей особого полета
Есть старт, с которого он обретал почет.
Таким гордится и старик, и малый.
Им как родной – герой иль крупный чин!
Осталось только, чтоб их признавало
И общество с учетом всех причин.
Какой солдат не хочет в генералы,
Чтоб не окопы рыть в жару и снег,
А драгоценные носить те минералы,
Что в орденах используют вовек?!
Заманчив чин такой и на гражданке,
Погоны пусть не шьют на пиджаки.
К ним тоже льнут расчетливо гражданки,
Чем пользуются супер-мужики!
Ерёма не сподобился в начальство.
Да и Фоме карьера ни к чему.
Учиться не хотели, коль с измальства,
То и пенять не стоит на судьбу.
Мировоззрение, однако, поменялось,
Когда в висках пробилась седина.
Быть рядовым, тут мало показалось.
Опять же лишними не будут ордена.
Фома себя нарёк «Героем сада»,
Где места нет от яблонь, груш и слив.
Не козыряют пусть, и нет к стволам прикладов,
Но в этом садовод не прихотлив.
Ерёма посмеялся над соседом,
Но самоедство тоже, ни к чему.
Коли не падает давно с велосипеда,
То в этом спорте мастера б ему!
Гроссмейстером себя провозгласил он,
Коль, в домино над всеми держит верх,
А раз бурёнка двойню приносила,
То и зоотехник – лучше всех!
Жаль, сам себя не сможешь навеличить,
Тут нужен кто-то, щедрый на почёт.
А потому один другого кличет,
Как знающего: что куда течёт!
Герой Садов с Гроссмейтером на пару,
Всё обсудив, к консенсусу пришли:
Не может быть хорошего товару,
За слишком малые по меркам их рубли.
Назвал «Героем» – получи полтинник.
Сказал: «Гроссмейстер!» – сотня, как с куста!
А по-другому скажешь – подзатыльник,
За то отвесит щедрая рука.
Нет тайны, что бы в явь не обернулась,
В селе прослышали про этот договор
И тут вся скучная рутина пошатнулась,
За чистую монету принят вздор.
Наперебой зовут Фому: «Героем!».
Ерёма в зоотехниках слывёт.
Зато потом приходят, чуть ни строем,
За уважение, чтоб  получить расчёт.
Истеблишмент села в итоге принял
Двух новых представителей элит,
Пока пастух насмешками не донял:
Их титулами стадо веселит!
К тому ж платить им вскоре нечем стало.
Расторгли свой соседи договор.
И всякому грозят дать по мордалам,
Кто шапку снимет, к ним войдя во двор.

Продолжение следует