Губами яд

Губами яд, безветрием мольбы.
Зачем бессмыслием корпеть
Над знаками судьбы?
Зачем вмещать дороги плеть
Душою рвя узду, конь чувства
Взнузданная плоть —
Заложник гарцевать искусства,
Покажет скок подобный ветру:
Нет сил его догнать.
И в чувстве трепетном ли кавалеру
Бесславно умирать?
Гусар строптивый, что покоил
Узду в младой руке.
В спине упрям, коня напо́ил —
И празден; вдалеке
Увидел честь внезапной битвы.
Пришпорил вмиг коня.
Но в сердце ныне тень молитвы;
В упор не видит дня.
Смешалось все: где конь, где чувство,
Где сабли ветерок.
Где гарцевания искусство
И шутка назубок?
Где бал излюбленный от скуки,
Где новые друзья?
Лишь тень в лице сердечной муки.
Уроки соловья,
Что учит рыцаря успеха
Словами звук вязать.
В признании — поди утеха —
Ее ответа ждать.

***

Коня куют, а жаба лапу тянет.
Он удивляться снам своим не перестанет,
В которых немочью сердечной пьет
От губ ее безветрие, и данностью живет.

Краса младая, отчего живы
В тебе так сказочно беззвучные мотивы
Моей души, и ветер с головы
Растрепанными волосами — да в обрывы.

Ох, осадить коня прям на краю.
Да вскинуть головою мочь лихую.
И ус принять концом на палец: вью.
И мысленно тебя беззвучием целую.

Ах нечего сказать тебе, краса.
Ох, не умею эти мысли словом мерить.
На сечу выйду: там все ясны телеса;
Они лежат уж в ряд и молятся на смерть.

И нет на них печати вышней доли.
Они как раз лишь таинство простое.
Враг ясен до упора, в потугах воли
Его возьмешь шутя за что живое.

А как же чувство в сердце бить нагайкой?
Коня пришпорить можно: был бы прок.
Он смотрит ввысь, залюбовавшись чайкой.
И волны гонятся на брег; и часом срок.