Из черновиков...

Я видела в тебе себя.
И с каждым днем с ума сходила,
От безрассудства января,
В котором, верно, полюбила.
Когда он ноги грел мои,
А я смотрела, как на Бога,
Все на него. И до зари
Была бы долгая дорога.
Но два часа, и мы уже
На проходной, и я вахтерше,
Мол, родственник. А в витраже
"Вам час, и не минутой больше"
Соседку к парню, через дверь.
Анюта, знаешь , на юрфаке.
Но им не встретиться теперь,
Она по форме, он не в фраке...
Хотя знакомство дай же бог,
Я ей все уши прожузжала,
Бог, верно, бы уже оглох,
Она все выдержа, сдержала.
И лишь гирлянды предадут
Огласке, все, что так порочно...
Послерождественский уют...
Уютно было... Но не точно...
А поцелуи, что в слезах,
Вахтерша не сочла инцестЕм,
Она с начала была "за" ,
Она все поняла, вот крест те.
Мы с ним прощались под её
Холодным, но милейший взглядом.
А мне на душу лился йод,
Он весь такой со мною рядом.
Уехал. Что же, дальше жить.
И пеленать любовью встречи,
В которых довелось грешить,
И утыкаться мирно в плечи.
И каждый этот божий раз,
Заканчивался мне слезами...
Вот так все было без прикрас
Между потерянными нами.
Три года. Сколько было драм...
И сколько было позабыто...
И знаешь, лучше, все же, мам,
Сидеть у целого корыта.
А я бандита целовать!
Вот дура! Ну в кого такая?
Там простыня лишь да кровать..
Какие мне ворота рая?!
А каждому по вере ведь...
Она в беду вон с ним, и в радость...
А мне бы, миленькая, впредь
Всю горечь не хвалить за сладость.