Моей маме и всем детям блокадного Ленинграда

Сколько ж говорить о судьбах искалеченных?
Господи! Где ж жалость человеческая?!
Где искать её? В руинах, пепле и развалинах?
В трупах от бомбёжек? В сотнях тысяч раненых?..
Всё война! сожгла, убила, изувечила.
Всё она! смела бессмертное и вечное.
Только лишь одно она умножила -
Детский плач, что грохотом встревоженный,
Слёзы матерей, что кратны смерти ужасу,
И в глазах людей невиданное мужество.
Господи! Их миллионы - судеб искалеченных -
Жертв жестокости нечеловеческой!

Болью, страхом, голодом измучены
На войну глядят большие две излучены,
Серые на худеньком лице.
Сколько видели и сколько ими прожито?
Десять лет до двадцати умножены,
Детство в дыме, в пепелище дома отчего...
Математика смертей - она доходчива.
Мать... сестрёнка... с голодухи умерла...
Вот ещё два дня одна жива...
Пальцы загибает на ветру -
Завтра проживу, потом умру.
Хлеба больше нет. И мамы нет.
В кулачке зажат несъеденный обед -
Три замерзшие горошины,
От тепла руки прилипшие к ладоши.
А назавтра опустелый дом
Усыпит её спокойным, вечным сном.
И на саночках, в тряпицу обвязав,
Кто-то пожалев, в скупых слезах,
Обессилевший дотащит до холма,
Где, быть может, мать погребена.

Братские могилы. Тишина
Там с утра до самого утра.
Только эхо страшной той войны
В стонах матерей, в слезах Земли.
Сколько ж в мире судеб искалеченных...
Не простит число их человечество!