Листаю

Я в нем - один средь не придуманных еще стихов.
Свет не увидев, как и я, они стремительно дряхлеют,
библейские плоды священного греха не зреют,
и на пуантах от меня, укладкою, спешит любовь.
 
И бригантины виршей, не швартуясь в порт «Душа», 
спускают флаги, и салюта гром уже покоит лето,
и осени листвой последней захлебнулся ветер,
дыханьем этим астматическим со мной спеша

делиться. Птах небесный, ветр - нежнейший бриз,
благодарю тебя! За паутины сорванную строчку,
за поздний клекот твой и за расставленные точки,
за окна, что зачеркнуты крест-накрест, будто «из»

уже я, а не «в». На донце aqua vita, трачен алфавит.
Созреют поздние плоды моих стихов, и менестрели
грядущие и капитаны бригантин, что постарели
со мной, вот этот хриплый обжигающий  санскрит

листвы последней, как елей впитают. Я в янтарь
забальзамирован навек осенний. И невинно снится
без робких слов молитвы, что всевышний ветер-птица
крылом любви листает черновик мой, как букварь.