Оглянись, уходя, оглянись! - глава третья

     Москва всецело захватила его сердце. Он и раньше любил этот город, бывая у брата на каникулах, но теперь его влюбленность в город переросла во что-то более  сильное. Улетал летом на заработки и не мог дождаться дня возвращения. Погружаясь в историю этого славного города, любил посещать музеи и парки. Простая прогулка по Красной площади и её окрестностям давала силы быть и жить дальше. Он ощущал себя круглым сиротой. Общение с Богданом стали редки, а Аглаю невозможно было застать в Москве. Прилетая, быстро раздаривала заграничные сувениры и снова улетала.

     От новых жильцов родительской квартиры приходили редкие письма о событиях в старом доме, где прошло детство и юность. Соседские девчонки, Любка и Ирка, продолжали соперничать из-за Геннадия, устроили потасовку на глазах соседей, чем всех сильно насмешили. Брата продолжали любить.

     Учась в Московском институте нефтехимической и газовой промышленности, на факультете геологии и геофизики, выбрал себе специальность геофизика. Хотелось после окончания института поколесить по стране, но жизнь распорядилась иначе. Научная работа увлекла с четвёртого курса, а после окончания института, ему предложили поступить в аспирантуру и он не отказался. Как прежде жил в общежитии, занимая маленькую комнатку. Квартира сестры пустовала, но она так и не предложила в ней жить, а он и не стремился.

     В свои двадцать пять лет смотрелся старше сверстников. Рано поседевшие волосы не позволяли точно определить его возраст. Девушки кругами ходили вокруг него, но сердце было наполнено ожиданием чего-то. Иногда он думал о себе в прошедшем времени. Вроде и живёт, но тянул груз прошлых лет. Последние слова брата звучали набатом: - "Оглянись, уходя, оглянись!"

     До Афганистана он, как и многие другие, был наивным юношей, верившим в интернациональный долг, но попав на поле боя, вдруг осознал, что они воюют не за интересы своей страны, а защищают клановые интересы живущих там. Пелена спала с глаз через два-три месяца. В сознании укоренилось желание выжить и вернуться домой. Рядом служили ребята, в основном из сельских мест, туда и отправляли груз двести, но Геннадий, его брат, остался там, на камнях, не погребённым. А вдруг...
И это вдруг прочно засело в сердце.

     Его латали в Кабульском госпитале. Лёгкая, на первый взгляд, рана оказалась очень опасной и требовала проведения двух операций. Врачи старались спасти ему ногу. Потом он долго вышагивал на костылях по коридорам госпиталя, приближая день и час возвращения домой. Насмотрелся на ребят с осколочным ранением позвоночника, с ампутированными нижними конечностями.

     Там впервые и увидел юную афганскую девушку по имени Ашрафи, в переводе - цветок. Многое уже понимал на языке пушту и, услышав имя девушки, отметил про себя, что она действительно цветок необычной красоты, скрытый от людских взглядов платком, с глазами чайного цвета, с пышными тёмно-каштановыми волосами, стройная, как тростинка. Обратился к ней на пушту, она ответила на хорошем русском языке. Удивился, но виду не подал. Разговорились. Девушка пришла просить принять её на работу. Брат и отец погибли. Мать второй раз выходит замуж за брата отца, он тоже вдовец. Пообещал похлопотать за неё. Вот она и ждала, прислонившись к стене.

     - На любую работу готова, но повезёт ли? Отец занимал большой пост, хотел чтобы я уехала учиться в Москву, все документы готовы, но пока молчат. Мне бы на дорогу заработать, мать не даст, сняла с меня все украшения, подаренные отцом.

     Она говорила, а он не мог отвести взгляда от её лучистых глаз.

     Ашрафи приняли на кухню выполнять самую грязную работу. Изредка они виделись. Каждое утро он ожидал её прихода во дворе госпиталя, она проходила мимо, опустив взгляд. Его сердце замирало от просыпающегося чувства. Он знал, как строги законы в этой чужой стране, где девушкам запрещалось любое общение с незнакомым мужчиной и боялся навредить ей.

     В день выписки, выбрав момент, когда никого рядом не было с девушкой, подошёл и вложил ей в ладошку конверт с письмом, где указал свой адрес и фамилию, добавив:

     - Ашрафи, запомни, меня зовут Геннадием. Завтра я улетаю домой. Будешь в Москве, дай телеграмму по этому адресу и я сразу тебя найду. Обязательно дай телеграмму. Там мои родители, они мне сообщат.

     В один из выходных дней решил сходить в Большой театр. В детстве туда его водила мама, когда они бывали в Москве у Богдана. Атмосфера театра напомнила о прошлом. В антракте вышел в буфет, купил себе чашку крепкого кофе и бокал минералки. Встав у столика, мелкими глотками пил горячий кофе, запивая холодной водой.

     Увидел трёх девушек, также стоящих за столиком недалеко от него, о чём-то весело разговаривающих на своём родном пушту. Многое понял из сказанного, они обсуждали либретто оперы. Одна из них была Ашрафи. Он окликнул её, их взгляды встретились. Девушка побледнела, сделала пару шагов ему навстречу и остановилась, с удивлением произнеся: - Геннадий? Ты? Как? Ты жив?

     - А что со мной могло случиться, Ашрафи? Я пять лет живу в Москве, учился. Сейчас принят в аспирантуру. Не понял твоих вопросов. Ты смотришь на меня, как на приведение, - улыбаясь, ответил он.

     - Я тоже живу в Москве, учусь в университете. Сразу по приезду, четыре года тому назад, дала тебе телеграмму, сообщив свой адрес, и получила ответ от твоей соседки Ирины, что тебя не стало, а родителей не надо беспокоить, - тихо ответила Ашрафи, поглаживая его протянутую руку.

     - Сестра, что ты делаешь? Ты трогаешь руку чужого мужчины! - кинулась к ним одна из девушек. - Вдруг кто увидит из наших. Лучше отойди от него.

     Они, не сговариваясь, рассмеялись и побежали прочь из театра, под удивлённые возгласы девушек. Каждый из них понимал, что робкое прикосновение к ладошке во дворе госпиталя значило многое. Их сердца соединились в тот миг и теперь ничто и никогда их не разлучит.

     Аглая была в Москве. К ней он и привёл в тот вечер Ашрафи, представив своей невестой. Сестра, от нахлынувших чувств, расплакалась, обнимая их.

     Проговорили почти до утра. Аглая взяла на себя все хлопоты по сватовству и организации свадьбы. Трудное это было дело. Препоны чинили и в посольстве, и в кругу друзей Ашрафи, но дипломатия Аглаи победила. Через месяц брак был зарегистрирован, сыграли скромную свадьбу в маленьком ресторанчике в кругу самых близких друзей и родных.

     Жизнь с любимой дарила радость и счастье. Весь мир стал дорог. Через год родился сын, крепыш с мамиными глазами. Ашрафи робко попросила дать ему имя её отца, Бахтияр, и он согласился. Ведь значение этого имени было - счастливый.
Второй родилась дочь, её назвали Аглаей, в честь той, которая помогла соединить два любящих сердца.

     Он не понимал почему, но всё чаще во снах снились афганские горы в весенней поре. Хотелось увидеть их вновь. Ашрафи тосковала по родине, но ехать туда не хотела, объясняя нравами там живущих, так и не принявших её брак и не признавших её детей своими. Он так и не смог рассказать жене о подмене имени, откладывая на потом, а годы стремительно побежали.

     Аглая с мужем жила в одной из стран Южной Америки. В своём письме она предложила всем собраться на отдыхе в Венгрии, куда прилетит с необычной для всех новостью.

     Встречи ждали с нетерпением. В Будапешт летели он с детьми и Ашрафи, а также Богдан, на чём настаивала сестра. Томительно долго тянулось время. Разместились в гостинице, о времени прилёта сестры не знали. Заказали на всех ужин в номер. Раздался стук в дверь, он встал чтобы встретить официанта, открыв дверь, замер.
На пороге стоял Геннадий. Их отличал только шрам на щеке брата.

Продолжение следует:

 http://www.stihi.ru/2018/04/13/7970