Флорины Апулея. 16

      Пусть языку дают другие волю
      И хвастаются видимостью дружбы
      С наместником, и лезут на глаза.
      Мне чуждо это, Сципион Орфит,
      Я не таков, к тому ж уже известен.
      Достаточно, мне более не нужно.
      Стараюсь благосклонность заслужить,
      А не хвалиться ею напоказ.
      Но вечное молчанье языка
      Не лучше носа, что всегда заложен,
      Или ушей, которые забиты,
      Не лучше глаз, затянутых бельмом.
      От рук какая польза в кандалах?
      От ног, колодками отягощённых?
      От духа пьяного или больного?
      Слабеет слово, спрятанное в ножны
      Молчанья, как заржавеет меч,
      Хозяином, оставленный без дела.
      Бездеятельность превратится в вялость,
      А там придёт и дряхлость неизбежно.
      Актёр молчащий потеряет голос,
      А впрочем слабый голос человека
      Несовершенен. То ли дело звери:
      Их рёв или мычание, и ржанье.
      Но человеку голос свыше дан,
      Уму он доставляет больше пользы,
      Особенно в публичных выступленьях
      И с председателем таким, как ты,
      И при таком стечении людей
      Столь образованных и благосклонных.
      Будь мастером игры я на кифаре,
      Искал бы многолюдный места.
      В уединенье по преданью пели:
         В чаще густой, среди леса Орфей,
         Арион меж дельфинов.
      Изгнанником был, говорят, Орфей,
      Он укротил медведей и волков.
      И выбросили за борт Ариона,
      Его дельфины вынесли на берег.
      Несчастные, где слушатели их?!
      Уединенье их для птиц годится:
      Дроздов и соловьёв, и лебедей.
      Предпочитаю петь я для детей
      И юношей, и стариков средь толп.
      Мой запоздалый гимн в честь Сципиона
      Полезен гражданам всем Кафагена.

        2015