Левому фронту

Нет. Ничего не надо бояться.
Завтра мы всё решим.
Наступит день окончательной ясности,
что делать, чтоб пал режим.

Длинный месяц март не сдюжил.
От снегов земля недужит.
Кто её поймет?
Болен богатырь одышкой.
По округе только слышно:
"Не влезай - убьет".
В отдалении - ручей.
Пустошь - во всю ширь плечей.
Ходит конь ничей.
Но чей же наступил черед?

Осталась горстка храбрецов
во всём движенье.
Остался только Удальцов,
самосожженец.

Заложив в кабак рассудок,
властный отпрыск, как ублюдок,
ползает средь тьмы.
Волхв-синоптик врать не будет:
хоть и умер месяц грудень,
несть конца зимы
(попусту не жги валежник).
Слышен плакальщиц прилежных
отовсюду стон.
Сворой спущены собаки,
и готов опять к атаке
бесов легион.

Утром, крадучись, как волки,
бесы проверяют щелки.
Под глухой щелчок
встал патрон в движок заряда.
Уцелеть бы до распада...
Далее - молчок. 

Жандарм поставлен на блокпост
с оконной клеткой.
Остался разве что блокнот
с одной пометкой.
И свора сгинувших бумаг,
клочки, колючки
подводой стащена в овраг
к концу летучки.

Здесь начнется жуткий танец.
Зашевелится повстанец -
клич один: "Добей!".
Тьма без дна. В снегах форпосты.
Жизнь трудна - погибнуть просто:
наливай да пей.

24-25. 03.13