Я не ищу человека, я просто ищу себя

Суета. Обычная, каждодневная и уже до боли привычная суета струилась под устойчивым напором в моих венах, заставляя биться сердце, невыносимо колотиться под давлением стройных проблем, что изо дня в день скачут и гладят против шерсти всю нервную систему, внося беспокойство и убивая душу. Эта суета доводила до бешенства, разрывала всю сущность и словно яркий утренний свет Солнца раздражала, не давая опомниться, вызывая постоянное чувство беспокойства. Ты ощущаешь себя словно круг, который хочет сомкнуться и насладиться своей целостностью, но никак не может. Его диаметр измерен, площадь известна, но он разомкнут, какие-то пару сантиметров пустоты, но эти пара сантиметров так сильно похожи на бесконечность, что приходит опять суета. Что-то, конечно, ещё способно бессознательно и сумбурно его соединить, нарисовать штрихи с разрывами и визуально сделать почти одним целым. Это что-то, те самые лёгкие и короткие, как вспышка мгновения, когда суета растворяется, время останавливается; будь то встречи с дорогими тебе друзьями и родными, будь то блаженные моменты первой дерзкой влюблённости и погружения в ещё неизвестные прекрасные женские глаза, будь то просто тишина и спокойствие от умиротворения, когда на миг все крутящиеся фигуры человеческого бытия застывают, растворяются и молчание жизни смотрит на тебя из маленькой чашечки эспрессо в слабоосвещённом уголке скромного кафе.
И вот, я нашёл это мгновение в том самом кафе, перелистывал в памяти какие-то вспышки горьких и сладких вкусовых добавок для души. Счастье в этот миг мне казалось обычным спокойствием, всё так сильно трепавшее меня изнутри раньше, как будто замёрзло, покрылось инеем и находилось где-то в параллельном мире, другом, чужом, для меня месте заполненным несуразной глупостью и опустошённостью. Народу в заведении было много, но они меня не трогали, оставаясь фоном, звуками и криками чужих душ. Мне было достаточно глянуть на человека, чтобы понять песню его жизни, услышать её основной мотив, неинтересно, это было неинтересно, слишком просто и банально надоедливо, всё настолько знакомо как будто это шумело внутри меня, и я давно слышал эти мелодии, что заунывно играют на струнах души.
Молодое красивое лицо, но какое-то неопрятное в своей инфантильности, приближалось ко мне, приобретая всё более и более нежные и очаровательно-женские черты. Официантка. Она искусственно улыбнулась и спросила, оглядев хрустально-голубыми глазами мой столик:
- Желаете ли ещё что-то?
Я пристально посмотрел на неё, ни капли не смутилась, продолжая лишь кривить губы с едва ли натуральной вежливостью своей физиономии. Пауза не напрягала ни меня, ни её, было не сложно заметить за этим пластмассово-бездумным выражением лёгкий налёт симпатии, симпатии ко мне. Знаете, какой-то блеск в глазах, уверенное движение рук, но абсолютно бессмысленное и несуразное, как будто хочет выглядеть развязано и беспечно, но в этом старании и выдаёт себя.
- Да, пожалуй, будьте добры кружку тёмного пива и гренки с чесноком.
Ожидание друга затянулось, и я решил выпить. Да и потом, эта встреча не была моей целью на этот вечер. Я чувствовал тишину внутри себя, суета напоминала о себе лишь звуками и гулом окружающих посетителей, но это оставалось в стороне, внутри было тихо и спокойно, пунктиром соединялся круг моей целостности. Я не думал ни о чём, даже о прелести молодого тела девушки, что так изящно и также непринуждённо вызывающе только что поставила бокал тёмного пива с густой белой пеной на мой стол. Пришёл друг, завёл беседу и как-то даже смазал своими проблемами тот самый пунктир, что соединял мой круг. Я смотрел на него и думал, неужели это всё так важно и так нерешаемо: работа, жена, дети…
- Нет, ну ты представляешь, я же устал, а она мне займись домашним заданием Саши.
Я продолжал смотреть на него, молчал, ему надо было выговориться, я знал, что высказывать мнение, моё честное мнение здесь бесполезно. И я думал, интересно, от чего же ты так устал, от своей молодой любовницы, или от попойки, что переросла в поход к неким дамам с весьма и весьма пониженной социальной ответственностью в последние твои выходные.
Но он продолжал, я слушал, поддерживал, а пунктир, пунктир моего круга исчезал. Суета на душе начинала снова бесить и буйствовать. Неужели так сложно, просто любить, отдавать и брать, не рисуя другие картины, как маленькие эскизы, когда главный пейзаж прямо перед тобой и ты его творишь. Хотя, я знал, что и жена его не ангел, в общем в этой суете, это так устроено, и с этим что-то поделать уже невозможно. Выпив достаточно, ему захотелось движения.
- Поехали, в клуб, а там уже как пойдёт…
- Нет, я не хочу. Езжай, я ещё посижу, может выпью что, может перекушу и домой, я устал.
- Ну, как знаешь, странный ты сегодня…
Я улыбнулся и подумал, «как пойдёт», хм, знаю я, твоё «как пойдёт». Он уехал, не оплатив за себя, оставив меня в раздумьях о дружбе, о семье, и главное, почти уничтожив тот самый пунктир моего круга.
И эта суета внутри заставила меня обратить внимание на всех тех, кто сидел в кафе. Какие-то удручённые жизнью пару тройку дам за столиком слева, уставшие от чего-то настолько, что моя усталость — это просто пот с утренней пробежки. Дальше хуже, справа от меня сильно пьяные ребята, громко звучавшие и гулко гудевшие неистовым бешенством бессмысленной агрессии. Надо идти домой, скользнуло в моих мыслях. Суета уже и здесь правит балом, это тебе ни маленький итальянский кафетерий, где даже громкие звуки жизни растворяются в обычной человечности.
- Слышь, иди сюда, нам бы пивка ещё, сколько можно ждать…
Та самая живая кукла, что так просто распылялась в своём изяществе официантки передо мной, подошла к зовущим и нервно начала записывать заказ. Я медленно встал, то ли пунктир совсем исчез, то ли друг меня вывел из равновесия, но суета, я чувствовал, как суета бушует внутри меня, и ищет выхода. Я подошёл к их столику, аккуратно, но уверенно взял блокнот знакомой мне официантки, тем самым вызывая её ещё более пугливое настроение, слегка её отставил, и улыбнулся всем сидящим господам мужского рода за большим дубовым столом.
- Ну, что, уроды, вам какого пива, тёмного, светлого, и, знаете ли, цены у нас поднялись, для вашего столика в три раза, уж извините.
Я конечно занимался когда-то боксом, играл даже в хоккей, но их было трое, и кровь, бегущая с моего лица и два выбитых зуба, говорили о моей уже слабой спортивной подготовки или, к сожалению, даже, что скорее, о старости, дышащей мне в затылок. После тяжёлой драки они ушли, что я отчасти воспринял как свою победу. Да, и кафе почти опустело. Я сидел в углу, обтирался салфетками и смотрел перед собой, не замечая никого и словно читая свои мысли, бегущие скомканными предложениями в воздухе. Странно, думал я, как же сильно может бить человек человека, при том, не имея каких-либо действительно значимых на то причин. Мы звери, обычные звери.
Девушка, та самая миловидная официантка, но уже аккуратно стянутая синим сатиновым платьем, села напротив, развернула прелесть своего лица в мою сторону, раскидала слегка вьющиеся каштановые волосы по столу и улыбнулась, заполняя моё дыхание запахом своей сексуальности.
- Спасибо, вам видимо досталось от них, не надо было, это работа, я уже привыкла.
- Да, понимаю, работа, ничего, ничего, мне просто захотелось так поступить.
Как же странно и быстро мы ко всему привыкаем, стараясь не замечать очевидного, засверлило мыслями моя ноющая от боли голова, так ведь, наверное, нельзя, а что поделаешь, видимо ничего поделать уже и невозможно.
Она приложила руку к моей щеке и погладила, оставляя приятное ощущение как от касания холодной шёлковой ткани. Вечное чувство одиночества, что давно преследует меня как назойливая тень обрадовалось возможности наполнить ночь присутствием чудесного тела в моей привычно пустынной кровати. Суета вновь подкралась, выпустив когти из своих пушистых лап, стала царапать душу и вызывать все самые вожделенные фантазии наружу. Господи, подумал я, этот круг в себе мне уже никогда не соединить, а ведь я не ищу даже человека, я просто ищу себя.
SH