Нет повести печальнее на свете

Сидели мы вдвоем на мокрой лавке.
Мой нервный взгляд блуждал по сторонам.
И друг не мог лежать в зелёной травке,
На месте ёрзал, наблюдая дам.

— Какая вон пошла, я вскинул руку.
Вот это талия, а попка – персик! Вах.
— Не ем я фрукты, мне б вон ту подругу,
И показал на фифочку в дверях.

Порхали мимо платья, ножки, лапки
Бил сексуально бес в ребро и ниже.
Друг ухмылялся: — Мишура и тряпки,
Я б лучше к той пристроился поближе.

Сидели двое мы, эротоманы-профи
Былое вспоминая, словно сон.
Как я её сначала звал на кофе,
Ну а потом подпрыгивал балкон.

Как друг в разгаре наших вожделений
Орал: — Покайтесь! И не стыдно вам?
А сам устраивал ночные сцены,
Обслуживая кошек по часам.

— Уж я б её, — Да что там ты, вот я
Убавил бы ей гордости и хлада.
— А помнишь, как с балкона на меня
Свалился ты, и мы бежали с сада.

— А как твою мадам я с дуба спас.
— Признаться, зря, дубовой оказалась.
Мне морду расцарапала и глаз,
Хвостом вильнула и не попрощалась.

Вот так и проскучали сиднем двое,
И не было картины той грустней…
— Ну что, пойду встречать жену я с моря,
— А я, вздохнул, опять ловить мышей.

*   *   *
Нет повести печальнее на свете,
Чем я и кот, когда мы на диете.