в березняк у тенистых ручьев переехала ведьма

в березняк у тенистых ручьев переехала ведьма.

потемнели опушки, осыпались листья с деревьев, исчезли грибы, говорят, зло течет по земле, будто зелье по синеньким венам, да и Скверна под боком — предвестник недоброй судьбы. околдованы путники, что забрели на опушку, один разум утратил, какой-то бесследно исчез...

если пьяные байки, про тех, кто смотрел на неё переслушать: вовсе не человек, дьявол сам во плоти, на худой конец — сумрачный бес. её саван струится, горящее чёрное пламя, поглощает всю жизнь из травы и растущих цветов, что холодный сапфир её глаз обращает плоть в высохший камень, а в саду у избушки — десятки могильных крестов. и костлявые пальцы все время готовы вцепиться в чьё-то горло, чтоб злому хозяину выплатить смертью оброк. что исчезло зверьё, в тех краях, да замолкли поющие птицы, будто мир распороли и вылезло ада нутро. все боятся старуху: страшна, холодна, нелюдима. все боятся до дрожи, но каждый день кто-то идёт: этот пьяный дурак [он мечтает быть девой любимым], эта женщина [чтобы отвадить от сына питьё], там солдат за полянкой [от раны смертельной и лиха], здесь девица [младенчику страшную хворь отвести]. все боятся её но приходят...

а чтобы не выглядеть психом, продолжают молву: ведьма — зло и, конечно, мечтает о мсти.

каждый видит ни больше, ни меньше, чем сам представляет: зло, исчадие ада, скрипящая тьма, умертвитель садов, чёрный саван, пустые глазницы, сутуло-седая...

смысл с зеркала спрашивать что-то, когда это ты сам таков?

лишь один дурачок вдоль поляны гуляет часами, он в густейшей листве разглядел деву чудной красы, с голубыми, как мокрое небо весны, озорными глазами, с распустившимся в ветре отражением лунной косы. собирает ромашки и травы, гуляет по чаще. рядом с ней и трава зеленей, и спокойно лесное зверьё...

вы не верьте, когда говорят вам, что «вот настоящее». настоящего нет — каждый видит лишь что-то своё.

своё.