Прости мне любовь покаянную - глава двенадцатая

     Утро памятного дня надолго запомнилось селянам. В воздухе над селом появились два больших вертолёта. Люди выбегали из домов в спешке. Вертолёты дали круг и, облюбовав ровное место на пригорке, пошли на посадку. Народ кинулся бежать к вертолётам. Ещё вращались лопасти этих машин, обдувая сильным ветром бегущих, а люди стремились ближе подойти к этим махинам, сгорая от любопытства. Мальчишки разных возрастов были впереди толпы. Мамки пытались удерживать их за хрупкие плечи. Впервые видели люди такие машины. Открылась дверь одного вертолёта, появился трап, на землю стали выпрыгивать военные в парадной форме: офицеры, сержанты, рядовые. Все подтянутые, со скорбными лицами, с автоматами на плечах, они создали коридор у дверей другого вертолёта, дверь которого открылась. Вначале вышли шестеро солдат, приняв на свои плечи с большой осторожностью закрытый гроб. Следом из вертолёта показались Дмитрий, Степан,группа военных музыкантов и два офицера. Лица у всех были осунувшиеся, землистого цвета. Толпа, затихшая с первой минуты появления военных,  разделилась на две части, встав за спинами почётного караула. 

     Процессия двинулась к сельскому клубы, где всё было готово к прощанию с погибшим Игнатом. Заиграли музыканты, послышались рыдания женщин. Степан, увидев одиноко бредущую в толпе мать, подошёл к ней, обнял за плечи. Она шла, глядя вперёд, туда, где несли её меньшенького. Люди расступились, пропуская её вперёд.
Кто-то подталкивал её ближе к Дмитрию, идущему в окружении внуков.

     Процессия остановилась у клуба. Двое военных подняли крышку гроба, толпа ахнула. Он лежал словно живой, лишь слегка возмужавший, с плотно сжатыми губами, лёгкий ветерок шевелил белокурые волосы. Дарья рухнула наземь, даже не вскрикнув.
Софья подбежала с ваткой, смоченной нашатырем, Зинаида принесла стул, вдвоём бережно подняли Дарью и усадили на стул. Она смотрела на сына, глаза на окаменевшем лице были сухими, лишь слегка шевелились губы.

     - Говорит она что-то Игнатке, видите как шевелятся губы, - шептались люди в толпе. - Больше похоже на одно только слово - прости. Одна приехала. Брат с сестрой и глаз не показали, родственнички, язви их в душу.

     Люди подходили к пьедесталу, росла гора цветов. Стоял почётный караул, сменяясь каждый час. Говорили тёплые слова о парне, который за свои девятнадцать лет не обидел никого ни словом ни делом. Был честен с друзьями, уважал старших.

     Важные слова были сказаны представителем воинской части, где служил Игнат. Он рассказал как погиб Игнат, приняв на себя тяжёлый бой с диверсантами, рвущимися в часть. Раненный, он отстреливался вплоть до подхода друзей, спешащих ему на помощь. Была обезврежена хорошо вооружённая группа. Оставшиеся в живых диверсанты дали показания. Кто они и зачем рвались в часть, говорить не стал, но и так было понятно, не гостинца солдатикам несли. В заключении он сказал:

     - За большие заслуги в обеспечении государственной безопасности Осташов Игнат Дмитриевич посмертно наградждён орденом Красной Звезды, который мне поручено вручить его отцу, Осташову Дмитрию Игнатовичу.

     Оркестр заиграл гимн страны. Люди стояли в оцепенении. Погиб их земляк, но сердца наполнялись гордостью за него, за его родителей, за село, где вырос Игнат. Страшно было смотреть на родню, все в таком горе, а жить-то дальше надо. Вон Сашка на руках Натальи, малой совсем, а молчит, лишь смотрит глазёнками на людей.

     Привезён был и памятник с красной звездой наверху, несколько венков с траурными лентами, прозвучал салют. Никогда не видели земляки таких почестей, не то что молодым, но и пожилым в этом селе.

     В клубе были расставлены столы для поминального обеда. Впервую очередь посадили за столы друзей Игната, которым предстояло ещё служить. Они вставали
и рассказывали о своём друге, с которым плечом к плечу охраняли покой страны.

     Ближе к вечеру вертолёты поднялись в воздух, сделали прощальный круг над селом и улетели. Народ до поздней ночи не расходился по домам. Говорили о многом. 
Степан сидел рядом с матерью, которая продолжала плакать. Не терпелось узнать о её жизни. Зинаида вкратце рассказала, не до того было.

     - Мамань, а как же так вышло, что Степанида с Тимофеем не сочли нужным проводить брата меньшего в последний путь? В таком горе вместе надо держаться. Может останешься у меня? Места всем хватит. Среди внуков поживёшь. Жить мы стали лучше, мои детишки младшие от деда не вылезают. Зинаида с Софией ладят. Не знаю, сказали тебе или нет. У Екатерины девочка родилась, говорят, копия ты и Тимоха. Родинка в родинку, пятнышко в пятнышко, - рассказывал Степан о своём, наболевшем.

     - Не приехали, значит не посчитали нужным. Посмотрела я вчера на вашу жизнь.  Зовёшь остаться, а твои дети от меня нос воротят. Зинаида к молодой свекрови по три раза на день бегает. Софья платьев себе нашила, невестою ходит, всякий стыд потеряв. Катька, которую вы Екатериной стали звать, приходила в ваш дом со своей дочкой нагулянной. Мне её дочь на дух не нужна. Права была бабка Пелагея, ничего у вас с Игнатом нет от нашей крюковской породы. А Стешка и Тимоха мои по характеру. Мы одна кровь. Помиримся. Вот отведу с вами девять дней и поминайте, как звали. - прошипела Дарья, с перекошенным от злобы лицом.

     - Ты чо, мать? Игнатку час как схоронили. Неужто и после этого твоя душа не приняла мальца? Какая же ты после этого мать? Что же ты детей разделила на Осташовых и Крюковых. Софью осудила. Она трёх мальцов кормит, а твой сын уже женился на другой. Дочку Екатерины вы признавать не хотите с братом. Она и без вас проживёт и племянницу я в обиду не дам. И Сашку отцовского подниму на ноги, не брошу, если что с отцом. До конца жизни себе не прощу прошлого. Жил сурком, пил беспробудно, жену с детьми гнобил. Уезжай к Крюковым, мать, не сей здесь злобу, - устало сказал Степан и пошёл от клуба к своему дому, не оглядываясь.

     - Ненавижу вас всех, - вслед ему сказала Дарья. - Терпела столько лет, а раз сказала правду и уже не мать. Да я специально вам самогон гнала, злость хотела в вас взрастить. Доброта отцовская вас губила. Ненавидела мать свою за ту любовь, что отец ей мой дарил...

     Но Степан уже не слышал этих слов, ускоряя шаг к своему дому, где призывно горели окна и был виден силуэт Зинаиды, она ждала его. 

     Забрезжил рассвет над селом. Пропели первые петухи, а Дмитрий ещё и спать не ложился. В памяти проплывали картинки, как встретили их в Омске на пристани люди в военной форме, непонятным образом вычислив в толпе. Повезли в аэропорт, а оттуда в часть на вертолёте. Всё рассказали ему без утайки, показав обмытое тело сына. Было оно всё изрешетино вражескими пулями. Трудно было понять, как мог его Игнатушка с такими ранами дать бой, положив пятерых из восьми диверсантов.

     Рядом сидела плачущая Наталья, прижавшись к его плечу. И от этого становилось легче.

     Текут ручейки, собирая малые воды, несут их к малым речкам, а уж те принесут их к реке большой, что Иртышом называется и побежит он дальше, до самой реки Оби.

     С первыми лучами солнца, не сговариваясь, все Осташовы пришли на могилу Игната. Не было среди них только Дарьи. Она ожидала первый пароход на пристани...

Продолжение следует: