Три богатыря

 
ПОЭМА
1
По дорожке на коняшках
Едут вдаль богатыри.
Водка плещется во фляжках,
В сумках трутся сухари.
Та дорога, скажем прямо,
Как обычно, просто жуть:
То колдобина, то яма,
То еще чего-нибудь.
Слева движется Геннадий,
Серп и молот на щите.
Алый бантик вьется сзади
На лошадкином хвосте.
Парень ладный едет справа
С гордым именем Борис.
Вьется волос кучерявый,
Сам он смуглый, как метис.
Ну, а в самом центре Дима.
Он серьезен, как визирь.
Самый знатный и любимый
У народа богатырь.
Вот добрались до развилки.
Перед ними три пути.
Озабоченно в затылке
Чешут. Мать твою яти!
                2
Вот куда б ни ехал русский,
Хоть на бой,  хоть в магазин,
Не широкий и не узкий
Путь пред ним. И не один!
Ведь у нас везде дороги!
Только знай руля крути
Вдоль по речке, по берлоге,
По трамвайному пути.
Нет! у нас народ не глупый.
На рельеф ему плевать!
Он не будет ползать с лупой
И породу изучать.
Можем ехать мы по ниве
На «КАМАЗе» или «Ниве»,
По болотам васюганским –
Ямы, рямы – ерунда! –
По районам хулиганским
Можем ехать хоть куда.
Наши песни о дороге
Да Шекспиру б невзначай!
Сколько грусти и тревоги!
Хоть ложись и умирай!
Эх, дорога ты дорога!
Да четыре колеса!
Для дороги нашей много!
На одном бы не трясла!
                3
- Я налево! – рек Геннадий.
- Тут и нечего гадать.
И в прекрасном Солнцеграде
Буду вскоре отдыхать.
- Идеолог краснозадый!-
Перебил его Борис.
- Нам таких путей не надо!
Ты один туда катись!

Плюнул Борька:
- Вот уж право,
Шизофреник и балбес!
Надо вправо! Только вправо!
Там свобода и прогресс.
- Ты сначала сопли вытри!-
Говорит Геннадий злой.
- С кем же ты поедешь, Дмитрий?
- Я поеду по прямой.
                4
«Дураки,- ворчит Геннадий. –
Вот бы Сталина сейчас!
Суки, сволочи и ****и!
Доберемся мы до вас!»
Не разгонишься, однако.
Не езда, а смертный бой.
Был бы танк, два полных бака –
И летел тогда б стрелой!
Вот селенье показалось.
Повернул туда герой.
Подкрепиться надо малость
Да поспать, пока живой.
Конь едва-едва плетется.
Грязь до пуза достает.
Дождь через кольчугу льется,
Зуб на зуб не попадет.
В деревушке три избушки,
Почерневшие, стоят.
Да старик и три старушки
На завалинке сидят.
К ним Геннадий подъезжает,
Слез с коня едва живой,
Золоченный шлем снимает
И кивает головой.
                5
Поскакал Борис направо.
Подгоняет, знай, коня.
- Ну, давай быстрей, шалава,
В рай земной вези меня!
Да смотри ж держись на Запад!
Не сбивайся, паразит!

Конь ретивый машет задом
Да копытами стучит.
                6
«Эх, дурилки вы дурилки! –
Думал Дима удалой. –
Ну, понятно ж, что с развилки
Нужно ехать по прямой.
Говорят, сходить налево –
Это значит изменить.
Не нужна другая дева!
Ты жену учись любить!
Я и против правой ходки.
И таким нельзя путем!
Надо в центре. Посередке.
Быть умеренным во всем!»
                7
Оглянулся он окрест,
Жуть берет от этих мест:
Чернобокие хатенки,
Как невзрачные опенки,
Лезут прямо из земли,
Не видать машин в пыли,
И заборы, как пьянчужки,
Покосились. И старушки
В деревянный домик-склеп
Прут в пакетах соль и хлеб.
На обочину спустился
Тут Геннадий. Покрестился
И тихонько, помаленьку
Он поехал в деревеньку.
Возле первой развалюшки
Слез с коня, подсел к старушке
И спросил:
- Скажи-ка, мать,
Как изволишь поживать?

Та поправивши платок,
Говорит:
- Живем, сынок,
Мы неплохо. Государство
Платит пензию. Лекарство
Нам бесплатное дает,
Почитай, что каждый год.
Огород сажу, картошку
Две-три сотки понемножку…
Копошимся. Смотрим сны…
Лишь бы не было войны!
- Где же,- спрашивает Гена,-
Подрастающая смена?
- А чего уж тут дивиться?
Жизнь другая – вот в чем суть.
Молодежь в навозе рыться –
Ты попробуй-ка принудь!
Мужиков у нас в деревне,
Почитай, почти что нет:
Или хворый, или древний,
Или истинный скелет.
Кто сгорел от самогонки
(Пили ж прямо из ведра),
Кто, прельстясь монетой звонкой,
Укатил на севера.
Девкам как без таски-ласки?
Тоже надо их понять.
В город едут строить глазки
Да мужей себе искать.
И остались на деревне
Лишь четырнадцать старух,
Самых вредных, самых древних,
Богом проклятых пердух.
А ведь был колхоз когда-то:
Жили, сеяли, пасли,
И на улице ребята
Игры разные вели.
И велась скотина дома,
И на праздник люд плясал,
Умный лектор из райкома
В клубе лекции читал.
- Я скажу про коммунизму…
И ни капли не совру!
Это всё равно, что клизму
Сунуть в заднюю дыру,-
Шамкал дедушка столетний,
Деревенский аксакал.

День кончался теплый, летний.
Тихий вечер наступал.

                8
«Видно, буду я пророком,-
Сам себя хвалил Борис.-
Надо только ненароком
Не забыть «сенкью» и «плиз».
На вопросы, скаля зубы,
Отвечать всегда о;кэй.
Не сидеть, поджавши губы
И надувшись, как Кощей.
Здесь таким, как я, ханыгам,
Просто райское житье.
Здесь уж я возвышусь мигом:
Был ничто и стану всё!»

У Бориски два словечка
Неизменно на устах:
«Демократия» и «рынок»,
Как молитву, он твердит.
И о чем ни говорили б,
Непременно в разговор
Встрянет он. И только слышно:
«Демократия» и «рынок»,
«Демократия» и «рынок».

Заходит в зал и видит стол.
Застыл, как камень безъязыкий.
Так раб взирает на престол
Солнцеподобного владыки.
Играет бликами хрусталь,
Сияет серебра посуда.
А яства даже трогать жаль:
Такая красота и чудо!
И лебеди, и фазаны,
И поросята с нежной коркой,
И необычной толщины
Кета с пурпурною икоркой.
Рассольник в глиняных горшках,
Колбаски, что подобны сказкам,
Не в оболочке, а в кишках,
Как и положено колбаскам.
Бутылок длинные ряды
Различной формы и окраски…
Обед без огненной воды,
Как акт любовников без ласки.
                9
По вечернему бульвару
Шел Борис, не торопясь,
Буржуазному угару
С восхищением дивясь.
Блики пляшут на ботинке,
Всё вокруг освещено,
Всюду разные картинки,
Как в каком-нибудь кино.
Нагулялся, нашатался
И решился отдохнуть.
На пути его попался
Бар-стриптиз. Решил свернуть.
В этот самый бар заходит
И, как вкопанный, застыл
И со сцены глаз не сводит,
Как с добычи крокодил.
Рыжевласая девица
Всё, что нужно, оголив,
Извивается, вертится,
Столб ногами обхватив.
Голой попою махает
Влево – вправо, вверх и вниз,
Будто столб она сношает…
Вот он, каковой стриптиз!
Ей за синенький шнурочек
Дядьки денежки суют.
«Цыпка! Куколка! Дружочек!
Поддавай сильней!» - орут.
Цыпка стрингеры снимает,
Деньги в рот (куда ж их класть?)
И шнурочек свой швыряет.
Но, не дав ему упасть,
Тут же рвут его на части.
Как такого не иметь?
Вот культура! Это ж счастье
На подобное смотреть!
- Сэр! – спросил Борис мужчину
(Сил уж не было терпеть).
- А нельзя ли здесь дивчину
Натурально поиметь?

Мужичок со взглядом воблы
Отвечал ему:
- Офкуз!
Знаешь, в этом баре гёрлы
На любой найдутся вкус.
Есть и Сандры, есть и Мани.
Цвет и возраст хоть какой.
Если мани есть в кармане,
То потрахайся со мной.

От него Борис смущенный
Оторваться поспешил.
И к девице обнаженной
В дальний угол подкатил.
Темноглазая шатенка
Нога на ногу сидит,
Тянет пиво. И коленка
Выше столика блестит.
К ней подсел Борис. Не сводит
Похотливый взгляд с грудей.
- Это…

Слов он не находит.
- Ну, давай рожай скорей!-
Говорит ему девица.
(«Вдруг ударит по лицу?»)
- Это… ну…

Она садится
На колени к  молодцу.
Тут же шмыг ручонкой в брюки.
- Погляжу, что там за гусь?
О-го-го! От этой штуки,
Милый мальчик, я тащусь.

Подержала, поласкала.
- Нет! С него не соскочить!

В кулачок его зажала
И давай-давай дрочить.
- Двести долларов, парнишка!-
Говорит она ему.
- Это что же? Это слишком!
Что такое? Не пойму!
Кулаком себя оттрахать
Без тебя могу я сам.
- Эй, мужчинка! Хватит ахать!
Двести долларов!
- Не дам!
- Поимел, жадюга, цыпку,
Так рассчитывайся, хам!
- Рассчитаюсь, если в пипку
Дашь потыкаться.
- Не дам!
- Что за шум, а драки нету?

Боря глянул. Оба-на!
Парню тяжелоатлету
Всё поведала она.
Взял амбал его за ворот
И на выход потащил.
И пудовый его молот
Сразу Борю чувств лишил.
Лишь под утро он очнулся.
Приподнялся. Всё болит.
Оглядевшись, ужаснулся:
Он в одних трусах лежит.
- Ах, на что ж теперь лекарства
Покупать мне? – прохрипел.
- Правовое государство,
А на деле беспредел.
Надо б сразу на злодейку
В суд подать. Пускай сидит!
За услугу на копейку
Я ограблен и побит.

Он, кряхтя, с трудом поднялся.
- Суки! В рот вас перероют!

Пошатался, отдышался
И побрел себе вперед.
Как же быть, теперь не знает.
Вся-то собственность – трусы.
Кто-то вдруг его хватает
Сзади крепко. И в кусты.
- Где полиция? Законы?
Я же первый демократ.

Глянул вверх он. Обнаженный
Перед ним стоит мулат.
Тот ему:
- Сопротивляйся!
Словно девственник-монах,
Когти выпусти, кусайся!
Я люблю такое, страх!

Скинул джинсы до коленок.
Боря мышкой верещит.
Полметровое полено
Между ног его торчит.
- Ляг, противный, на животик!-
Говорит ему мулат.
- А потом закончим в ротик.
Неужели ты не рад?

Словно кол в него загнали,
Потемнело всё в глазах.
Напевая трали-вали
Трет мулат его в кустах.
И от этой жуткой боли
Он сознанье потерял.
И в кустах, как алкоголик,
До рассвета пролежал.
«Изнасилован! Ограблен!
Как всё это я терплю?
В третий раз на эти грабли
Я уже не наступлю».
Из кустов на четвереньках
Выполз видный либерал.
Незаметно, помаленьку
До дороги доканал.
Затаился у дороги.
Подождал. Ну, вот! Летит!
Тут же он вскочил на ноги
И машину тормозит.
Полицейская машина
Тормознула. Вышел коп.
- Это что за образина?
Это что за остолоп?

Им Борис:
- Скорей в участок,
Где порядок и закон!

Тараторя часто-часто
Так и лезет он в салон.
- Ты куда, скотина, лезешь,
Чтоб мне кресла замарал.
На своих двоих доедешь!-
Коп на Борю заорал.
- Да поймите ж, страж порядка,-
Боря копу говорит.
- Вышла тут со мной накладка.
Я унижен и избит.
- Ты бы, грязная скотина,
Без трусов еще гулял!
- Да поймите ж, есть причина.
Я ж не всё вам рассказал!

И почти залез в машину,
Грязь ошметками летит.
Полицейский за дубину.
- Ах, ты сволочь! Паразит!

И за волосы Бориса,
Как репейник, отодрал.
- Тварь! Козел! Подонок! Крыса!

И дубинкой замахал.
                10
«Ох, кричать привыкли дружно:
Коммунизм! Капитализм!
А сейчас одно лишь нужно –
Не лететь бы только вниз.
Ох, как крайности мы любим!
Всё б хлебали через край!
Вот себя мы тем и губим,
Что нам сразу всё подай.
Чтоб, как в сказке, раз – и в дамки!
А на деле – фига в нос!
Нет, друзья! Впрягайтесь в лямки
И тащите смирно воз».
Едет Дима, размышляет,
Коротает с думой путь,
И лошадку подгоняет,
Но не сильно, так – чуть-чуть.
Если сильно гнать коняшку,
То легко ее сгубить.
Будешь рвать тогда рубашку
На груди и слезы лить.
Тут кого винить-то, братцы,
Что достался не рысак?
И не стоит задираться,
Если что-нибудь не так.
«Вот лошадочку откормим,
Справим новую соху,
И тогда уж мы посмотрим
И рассудим, кто есть ху».
Что за фокусы? Дорогу
Преградил ему Осел.
«Что за сволочи, ей Богу!
Ждут везде, куда б ни шел!»

Тяжело вздыхает Дима.
Быть разборке по всему.
- Извини! Я ж еду мимо.
Не мешаю никому.
- Стой! – кричит Осел герою.
- Слезь с коня и побыстрей!
А не то сейчас устрою
Порку, чтобы был скромней!
Тут такая, братец, тема…
Нас не надо задирать!
Скоро будешь дядю Сэма
На три буквы посылать!
Ты смотри, давай: не очень!
Корешей моих не трожь!
Вмажу так, промежду прочим,
Что костей не соберешь!
- Корешей твоих, шестерок,
Я и пальцем не задел.
И союз с тобой мне дорог.
- Ишь ты как теперь запел!-
Говорит Осел свирепо.
- Ну, а Косово?
- Опять?
Ну, послушай же! Нелепо
Бандюганам потакать.
- Ты, Диман, какой-то странный!
Мелешь чушь, как идиот!
Тот же наш бандит, коханный.
За меня он всех порвет.
А на Джорджию доколе
Будешь рыкать, словно зверь.
Не понятно тебе что ли
Это ж наш улус теперь.
И когда свой флот из Крыма
Уберешь, в конце концов?
Ох! Смотри! Дождешься, Дима!
Заработаешь пинков!
- Ты с пинками-то не очень!
И вообще кончай орать!
Мы ведь тоже, между прочим,
Можем крепко сдачу дать!
- Будь таким, как Борька раньше!
Нас смеши, приняв на грудь!..
Ладно! Можешь ехать дальше!
Только впредь скромнее будь!
            11
Богатырь проснулся рано.
Влез на Сивку своего.
«Нет, конечно, без изъяна
Не бывает ничего.
Человеческий же фактор –
Пункт вообще-то не простой.
Дай лентяю даже трактор,
Вспашет меньше, чем сохой.
Жизнь сложнее, чем идея.
Это ясно же, друзья!
И один пример имея,
Обо всем судить нельзя!

Нет, браток, здесь всё сложнее.
Есть утопия, есть цель,
Есть движенье, есть идея,
Есть реальная модель.
В никакой, браток, идее
Всю реальность не обнять.
В жизни всё, браток, сложнее,
Разноцветней, так сказать».


И Геннадий наш, веселый,
Стал коняшку понукать.
- Ну, чего такой ты квелый?
Побыстрей нельзя скакать?

Оглянулся Сивка-Бурка.
Усмехнулся лоботряс.
И на Гену, как придурка,
Он цыганский щурит глаз.
- Побыстрее ты желаешь? –
Говорит он седоку.
- Только ты не понимаешь
То, что ясно дураку.
Перед тем, как в путь-дорогу
Ты поехать возжелал,
Ты скотине бы, ей Богу!
Пожевать хоть что-то дал!
От такой твоей заботы
Можно скоро дуба дать!
- Ну, чего ты, Сивка? Что ты?
Можешь травку пощипать!

Слез с кряхтением Геннадий
И, вздохнув, распряг коня.
- Попасись уж, Бога ради!
Но не дуйся на меня!

Сам уселся под осиной,
Потянулся. Благодать!
Путь еще ужасно длинный.
Так что можно подремать.
Но уснуть не получилось.
Показались мужики.
И куда, скажи на милость!
Навострились ходоки?
Мужиков тех было двое.
Даже конь и тот притих.
Пригляделся… Что такое?
Очень странный вид у них.
В пиджаках каких-то длинных
Или, может быть, плащах,
В черных брюках и  старинных
Идиотских колпаках.
Смотрит Гена: что за рожи?
Вроде видел их вперед.
Приподнялся. Быть не может!
Маркс и Энгельс… Ёшкин кот!

И раскрыв свои объятья,
К ним Геннадий побежал
И, вопя: «Отцы и братья!»,
Трижды их поцеловал.
«О! столпы! Гиганты мысли!»
И давай вокруг плясать.
«Мы из вас, как дети, вышли
Вы же нам отец и мать!»
                12
Сел у банка наш касатик,
Проведя в участке ночь.
На груди его плакатик:
«Я еврей. Прошу помочь!»
На еврея-попрошайку
Всякий хочет поглазеть.
Кто-то сунул ему майку,
Кто-то бросил ему медь.
Век не видели такого!
Кто-то тут спросил с тоской:
- Рассказал бы хоть толково,
Что случилось-то с тобой!

И Борис, слезу пуская
(Что тут скажешь? Заслужил!),
Ничего не пропуская,
Всё, как было, изложил.
Дамы щеки вытирают,
А мужчины, пряча взгляд,
Кулаки сильней сжимают
И протезами скрипят.

Да! Везде еврей еврею
Есть товарищ, друг и брат…
Наш Борис, надев ливрею,
Встал у входа, как солдат.
Всем, кто входит, улыбнется.
Дверь откроет: «Сильвупле!»
Хорошо ему живется:
Чистый, сытый и в тепле.
Работенка же блатная!
Знай лишь двери открывай!
Да отсюда провожая,
Получай еще на чай.
На обед бесплатно пиццу
И полстопочки на грудь,
После смены же девицу
Хоть какую можешь дуть.
А потом за сотню евро,
Что за месяц получил,
У пропившегося негра
Иномарку он купил.
Как-то раз к нему вертлявый
Подкатился индивид,
Взял его за лацкан правый
И спросил:
- Ты русский жид?
- Йес! – ответил он поспешно.
- Что ж… ты статен и пригож.
Это очень интересно!
К нам на службу не пойдешь?
- Вы б подробней рассказали!
Надо ж знать, куда грести.
- Будешь на телеканале
Свою рубрику вести.

За колени обнимает
Благодетеля Борис,
С благодарностью лобзает
Его брюки вверх и вниз.
- Верил я: мой час настанет.
Умный я, не дурачок.

А когда он замолкает,
Только слышно: чмок да чмок.
- Ну, довольно! Прекращайте!
Люди смотрят же, дружок.
Вот визитка! Забегайте,
Так и быть, на вечерок!

Нет, не даром говорится
С давних лет в народе так:
«Кто в рубашке уродится,
Тот везучий, как дурак».
Всё теперь есть у Бориса,
В гору прут его дела.
И известная актриса
Как-то раз ему дала.
В самых высших сферах знают
Его рубрику теперь.
И швейцары открывают
Перед ним отныне дверь.
Круглый счет имеет в банке,
Новый «порше» заимел.
Он на каждой званой пьянке.
Наш пострел везде поспел.
Округлился, волос вьется,
Любит он покушать всласть…
Хорошо тому живется,
Кто сумел в струю попасть.

А теперь давайте глянем
Мельком, вроде невзначай,
Что же на телеэкране
Вытворяет шалопай.
Вот картинка из России:
Мужичонок пьяный вдрызг.
- Там в России все косые,-
Комментирует Борис.
- Пьют, едва успев родиться,
Всё, что только ни горит.
И с утра опохмелиться
Карапуз к столу спешит.
Прогрессивные народы
Зрят с тревогой на Восток:
Монстры, варвары, уроды,
Каждый злобен и жесток.
От такого в скобках «брата»
Жди войну или аншлюс.
Вся надежда лишь на НАТО
И еще Евросоюз.
А историю взгляните!
Это ужас! Это мрак!
Каждый правящий правитель –
Настоящий вурдалак!
Площадь главную в столице
Люди Красною зову.
При любом царе-убийце
Кровь лилась рекою тут.
                13
По прямой дорожке Дима
Снова едет, не спеша.
Проплывает местность мимо.
До чего же хороша!

То березовые колки,
То цветной просторный луг,
То деревни, то проселки
Перед ним предстанут вдруг,
То качалки нефтяные,
То фабричная труба,
То покосы заливные,
То студеная губа,
То трясина трофяная,
То тайга, то моря гладь…
Широка страна родная!
За всю жизнь не обскакать!

Глядь: шагает по дороге
Незнакомый мужичок,
Косоглазый, кривоногий.
«Это что за дурачок?»
- Погоди немного, Дима!
Отдохни минуток пять!
Нам с тобой необходимо
Тэт-а-тэт потолковать.
- Что ж…

Герой с коня слезает.
- Попасись пока, дружок!

Странно! Даже имя знает
Незнакомый мужичок.
Отошли с дороги в поле
И уселись под кустом.
- Не узнал соседа что ли?
- Извиняюсь! Не знаком.
- Я китайский твой товарищ.
Видел я тебя с Ослом.
Только каши с ним не сваришь,
С этим наглым дураком.
- Знаю я,- вздыхает Дмитрий.
- У меня в печенке он.
Только сильный он и хитрый.
С ним тягаться не резон.
- Верно!- говорит китаец.
- В одиночку нам беда.
Создадим давай альянец!
Будем всех сильней тогда.
«Да! Китайцев, словно грязи!
Экономика растет.
Укрепляя наши связи,
Мы Ослу закроем рот.
Только этот друг сердечный –
Лицемер и хитрован.
Будет петь о дружбе вечной,
А за пазухой наган».

Но союз, конечно, нужен.
Без союзников нельзя…
Посидели, съели ужин
И расстались, как друзья.
Солнце к западу склонялось.
Не пора ли на покой?
Что такое? Разорвалась
Тишина сплошной пальбой.
В небе сполохи пылают,
Грохот, дым пороховой,
Самолеты пролетают,
Груз бросая бомбовой.
Смотрит в южную сторонку
Богатырь: опять война.
Значит, снова похоронку
Мать получит и жена.
Это снова генацвали
Долбит маленький народ.
Над кварталами в Цхинвале
Смертоносный град идет.
Артиллерия грохочет,
Бомбы черные свистят.
Горный фюрер письку дрочит:
- Отымею всех подряд!
Если Димка залупнется,
То Осел, мой господин,
Мне на помощь принесется,
И к тому же, не один!

Как терпеть такое ****ство?
Меч наш витязь достает.
Он за дружбу, мир и братство
Пасть любому разорвет.
Шпоры в бок коню гнедому
И несется во всю мочь.
Попадись теперь такому –
На лапшу изрубит прочь!
Прискакал на поле боя
И давай махать мечом.
Генацвали, дико воя,
Разбегаются кругом.
Мчатся, словно тараканы,
Побросав весь арсенал:
Танки, пушки, барабаны…
Не бойцы – девятый вал.
Видит Дмитрий: не догонит.
Слез, уселся на траву.
«Кто народ мой пальцем тронет,
Сразу бошку оторву!»
Вдруг раздался рев ослиный,
Рядом хныкает хохол:
- Надавал моей детины!
Отлупи его, Осел!
Сколько ж можно нам вандала
У границ своих терпеть?
Жадный он. Ему всё мало.
Всех готов подмять Медведь.

Всюду ор стоит кошмарный:
Визг, шипенье, свисты, лай,
Как на рынке в день базарный.
Просто уши затыкай!
Больше всех Осел базланит:
- Убивают! Крах! Разбой!

Член то спрячет, то достанет,
Звездно-полосатый свой.
- Этот монстр азиатский
Нас растопчет и сожрет.
Присылай, Осел, по-братски,
Нам ракеты «Пэтриот»!

Господин Осел бросает
Каждой шавке по мослу.
Кодла дружно, громко лает,
Чтоб понравиться Ослу.
Рвутся шавки, что есть мочи,
Злоба хлещет через край.
Обыватель дни и ночи
Слышит слаженный их лай.
- Тьфу ты! Пакость! – плюнул Дмитрий.
- Ну, Осел! Ну, пидарас!
Благодетели! Арбитры!
Есть ли совесть-то у вас?

Сунул Дмитрий в рот травинку
И задумчиво жует.
Пастухи пасут скотинку,
Тракторист на пашне пьет.
Комары жужжат. Кузнечик
Прыгнул прямо на живот.
Муравей, как человечек,
В муравейник ношу прет.
В небе солнышко блистает,
Ветерок шумит листвой…
Что ж вам, люди, не хватает?
Не расстанетесь с войной!
- Эхе-хе! – вздохнул наш витязь.
На бок лег, зевнул и – спать.
И теперь, хоть заоритесь,
Вам героя не поднять.
Сон ему, конечно, снится.
Удивительнейший сон:
В синем небе, словно птица,
Над землей летает он.
Хорошо как – не расскажешь!
Вот бы жить всегда средь птиц!
И узоры в небе вяжешь
Лучше всяких мастериц.
Камнем падаешь отважно,
А потом взмываешь ввысь!
Дух захватывает ажно.
До чего ж прекрасна жизнь!
В небе зяблики, синицы,
Канарейки, воробьи,
Цапли и другие птицы…
Мир и дружба! Все свои!
Над просторами летая,
Видит он трубопровод.
«До чего ж труба большая!
И куда она ведет?»
Опускается пониже,
На трубу присел на миг.
- Ты смотри, какой бесстыжий! –
Услыхал он тут же крик.
Мчатся три мордоворота,
Кулаки по семь пудов.
- Жить, наверно, не охота?
Или ты из дураков?
- Что случилось-то, ребятки?
- Что случилось, говоришь?
Ты, выходит, в непонятке.
Знаешь, хоть на чем сидишь?
- Ну, сижу-то на трубе я,-
Богатырь проговорил.
- Всё! Сгребайся, не наглея!
И вали быстрей, дебил!

Дмитрий встал, вздохнул устало,
Взял за шиворот братву.
Стукнул лбами. Три амбала
Повалились на траву.
Вот очнулись. Смотрит волком
Каждый на богатыря.
Дмитрий им:
- Скажите толком,
В чем же так виновен я?

И моргая часто-часто,
Отвечал один амбал:
- Трубопровод этот частный.
Иль об этом ты не знал.
По нему шуруют прямо
Нефть, алмазы, воды рек.
И его хозяин самый
Богатейший человек.

Это что ж еще за ****ство?
Долго Дмитрий лоб чесал.
Кто ж народное богатство
В руки частнику отдал?
- Я его за яйца, гада,
Вздерну,- Дмитрий говорит.

А амбал:
- Зачем? Не надо!
Он давно в земле лежит.
Развалить сумел державу,
Олигархам всё раздал,
Ел и пьянствовал на славу
И за жопу баб щипал
                14
Расстилает самобранку.
Маркс да Энгельс: «Ах да Ох!»
- Приглашаю не на пьянку,
А на встречу двух эпох!-
Говорит им так Геннадий.
Пусть два гения пожрут!
Те сидят, как на параде,
И чего-то вроде ждут.
Оглядев всё, витязь крякнул:
- Вот икорка! Балычок!

Маркс не выдержал и рявкнул:
- Ты налил бы, дурачок!
- Ёлы-палы! – спохватился
Богатырь. И ну махать
Он руками. Появился
Штоф на литров двадцать пять.
Всем налил по полстакана.
Маркс ему:
- Не зли меня!
Что ты льешь, как для барана!
Лей по самые края!

Навернули по стакану
И быстрее закусить.
- Никогда не перестану
Водку русскую любить!
- А скажите-ка, титаны,-
Их спросил Геннадий тут.
- Сколько ждать, когда все страны
К коммунизму перейдут?
Был у нас большой соцлагерь…
И однажды был да сплыл,
Вроде, как какой-то лазер
Всё в мгновение спалил.
- К коммунизму,- Маркс сказал, -
Нет прямой дороги:
То петля, а то завал,
То подъем пологий,
То ухабы, то дожди,
То Пол Пот, то Сталин…
- Но скажите мне, вожди,
Коммунизм реален?

А поутру они проснулись.
На них глядеть нельзя без слез.
- Да! Хорошо вчера надулись!-
Со стоном Энгельс произнес.
И мусор с бороды стрясая,
От боли морщась, молвил Маркс:
- Как мне противна жизнь земная!
Сейчас бы улетел на Марс!

Геннадий, слушая их речи,
Над скатертью всё хлоп да хлоп.
- Сейчас депрессию излечим!
И снова будет всё тип-топ!
А ну-ка, скатерть-самобранка!
Яви закуски и питье!
Хотя похмелье и не пьянка,
Но … продолжение ее.

И что же? Грязная посуда,
Пустых бутылок длинный ряд
По-прежнему недвижной грудой
На смятой скатерти лежат.
Геннадий вытер пот горячий.
- Да что ж такое, твою мать!
Да что ж такое это значит,
Я не могу никак понять.
                15
Вот, добравшись до развилки,
Вздумал Дмитрий отдохнуть.
Выпил квасу полбутылки
И сто грамм принял на грудь.
А потом, коня стреножив,
Отпустил его гулять.
И из листьев сделав ложе,
Лег под камень отдыхать.
Он глаза от солнца прячет
И сопит себе лежит.
Только слышит: кто-то скачет
Так что всё кругом дрожит.
Подскочил и меч хватает.
Свистнул борзого коня.
Тот стрелою подлетает:
«Залезайте на меня!»
Замер, словно на картинке…
«Хоть какую сатану
Раздавлю на половинки!
Даже глазом не моргну!»
Ба! Да это же Геннадий!
Потеряв копье и щит,
Скачет борзо. Кто же сзади
За Геннадием пылит?
Долго всматривался Дмитрий.
Может, враг какой-нибудь?
Тьфу ты! Это ж Борька хитрый!
Тут уж явно не уснуть.
На друг друга смотрят жадно.
Вот так штука – эта жизнь!
Как же – просто непонятно? –
Их пути пересеклись?

Вот и снова повстречались
Славных три богатыря.
И выходит, что прощались
У развилки парни зря.
- Вижу я,- промолвил Дмитрий,-
Нам Россия – общий дом.
- Ты, Геннадий, морду вытри!
И рассказывай ладом!
- Что рассказывать-то, братцы?
Всё же ясно,- молвил тот.
- Надо всем за дело браться,
А не ерзать взад-вперед.
Эх-хе-хе! Народ-то беден!
Всяких бед невпроворот!
Не ленив и не зловреден.
Что же плохо он живет?
Мыслю так: не стоит драться,
Глотки рвать, рубахи рвать!
Надо всем за дело браться!
И пахать! Пахать! Пахать!
Ну, пускай не к коммунизму
Мы в итоге подойдем,
Но зато спасем Отчизну
И народ простой спасем.
Водку пьют, как воду, черти
И, как мухи, мрут и мрут…
Нас одно спасет от смерти
Ежедневный трезвый труд.

И доспехи бросив наземь,
Говорил Геннадий так:
- Нужен нам теперь не Разин!
Нужен труженик, ишак!
Чтоб тащил любую ношу
И забыл про ерунду!
Я писать книжонки брошу!
Лучше в пахари пойду!
- Ну, а ты-то как, Бориска? –
Снова Дмитрий вопрошал.
- Вроде жил от нас не близко,
А опять сюда попал.
- Ну, их на хрен с их комфортом!
Я вам так скажу, друзья:
Там и ангел станет чертом,
Там с душой никак нельзя.
Всё пристойно лишь наружно,
Но для них ты лишь товар,
И одно им только нужно –
Получить с тебя навар.
Мнут тебя, как пекарь, тесто,
А потом под зад ногой.
Занимает твое место
Дурачок уже другой
- А чего ж,- спросил Геннадий,-
Не настриг ты там деньжат?
- Ну, машины, пьянки, ****и…
Деньги быстро там летят.
Там за так никто не пёрнет,
За копейку тянут в суд.
Там мужик супругу дернет,
Утром счет ему несут.
Лучше б я сидел за печью
Да своих бы баб любил.
- Ну, давайте же за встречу! –
Дмитрий фляжку разделил.
- Хороша! – сказал Геннадий
И занюхал рукавом.
И Борис, отбросив пряди,
Так и смотрит петушком.
- Я, быть может, и развратник,-
Молвил витязь удалой.
- Только мне родной курятник
Всё ж дороже, чем чужой.
- Там живи,- Геннадий крякнул,-
Где явился ты на свет.
- Я сейчас бы песню брякнул,
Да гармошки жалко нет!
- Это как же нет гармошки?

Тут же три богатыря
Увидали на дорожке
Незнакомого хмыря.
Белобрысый, полнощекий,
Синеглазый красавЕц.
Встал он фертом. Руки в боки.
Вот какой он молодец!
- Это ж, братцы, Коля Басков! –
Тут Борис его признал.
- А скажи-ка нам, будь ласков,
Как же ты сюда попал?
- Очень просто,- молвил Коля.
- Я таиться не хочу.
Я на запах алкоголя,
Словно бабочка, лечу.
Не подумайте, однако,
Вы плохого про меня.
Просто чую, как собака…
Где тусовка, там и я.

И запели дружно братцы.
Каждый просто молодец!
Что ж пора нам расставаться!
Нашей сказочке конец!
                КОНЕЦ