1812 Година рода ч 251

ч251 
Година рода

Возвышенность в душевных откровеньях,
Взимавших в небе радостный настрой,
Сменилась на восторги в личных умиленьях,
Творя единство рода в благости святой.

Превозносящей чином,данное великими умами,
Разумным доводом ,свалившейся на головы судьбы,
Москву закрыть Любви Божественной сердцами,
И знаком Бога стать Столицею Любви.

Остановившей ,внутрь идущую свободу,
Крушить основы радости страны,
Вернув ответы только небосводу,
За что,дано творить исток беды.

Обьявленной ,велением величия кумира,
Не умиротворённого, идущею войной,
Свободой духа , обращённого для огненного пира,
Над распростёршейся в умах,Великою Москвой.

             Настало 1-е Сентября , день предшествовавший пленению столицы . От раннего утра видели в Москве сооружение укреплений близ Поклонной горы , скопление у Дорогомиловской заставы войск, коими покрывалась вся окрестность; наконец , при закате солнца , зажглись бивачные огни . Зарево их освещало до половины неба , так , что от него на Московских улицах было светло. Народ не сомневался в близком сражении . Тысячи спешили в арсенал за оружием . В тот день его раздавали даром. Кто не хотел идти в арсенал , отдавал последние деньги за оружие продававшееся чрезвычайно высокою ценою. Августин совершал литургию в Успенском Соборе. Во время служения , он проливал слёзы , вместе со всеми предстоявшими . Собор был полон молельщиков и рыдания .Обрекаясь умереть за родину , многие напутствовали себя приобщением Святых Тайн . Духовенство готовилось , с хоругвями и иконами , идти на Три Горы , куда стекались для защиты Москвы , вооружённые кто чем мог , ружьями , пиками , топорами, крича в один голос : «Да здравствует батюшка Александр Павлович !»К вечеру , на сборном месте было уже множество народа , ожидавшего там Графа Ростопчина и Преосвященного . Другие толпы теснились около подворья Архиерейского , говоря , что неприятель уже вступает в Москву . В таком положении была верная Москва , когда в 8 часов Графу Ростопчину вручили следующее письмо от Князя Кутузова , отправленное после военного совета в Филях : «Неприятель , отделил колонны свои на Звенигород и Боровск , и невыгодное здешнее местоположение , вынуждают меня с горестию Москву оставить. Армия идёт на Рязанскую дорогу . По сему покорно прошу вас прислать мне с сим же адьютантом моим Монтрезором сколько можно полицейских офицеров , которые могли бы армию проводить через разные дороги на Рязанскую.»
               Исполнив повеление Фельдмаршала , Граф Ростопчин приказал всем воинским командам и ведомствам выступать из Москвы , сняв предварительно караулы , что было сделано в 4-м часу по полуночи. Все подводы , какие только можно было найти , употребили для отвоза больных и раненых. Полиции и пожарной команде с трубами велено отправиться во Владимир. Посланы чиновники разбивать бочки с вином на винном дворе , и жечь на Москве реке все барки с частным и казённым имуществом , которые не успеют уйти до вступления неприятеля. Тогда же , Августин , весь вечер ожидавший от Графа Ростопчина уведомления, в какое время назначает он быть крестному ходу на Три Горы , получил от него известие о решении Князя Кутузова оставить Москву . Среди темноты осенней ночи , Августин взял из Успенского Собора Владимирскую Богоматерь , а из часовни от Воскресенских ворот Иверскую , и уехал с ними из города , поручив бедствующую столицу небесному покровительству . На улицах , от выезжавших поспешно экипажей , столь было шумно , что слов человеческих расслышать было невозможно. Теснота была превеликая , и при том , один другого старался опередить . Вокруг столицы пылали сёла , деревни , биваки . Огромное зарево разливалось во мраке . По Владимирской дороге тянулись обозы и раненые , толпились пешие и конные . По ней ехал Архипастырь с иконами и слышал укоризны от встречавшихся крестьян , за оставление паствы , подобно наемнику. То был патриотический ропот Русских : силу и могущество Государства полагали они в Москве . «Когда уж не устояла Москва ,» говорили православные, «где устоять России!»

А.И. Михайловский-Данилевский Описание Отечественной Войны 1812 года

Година рода правила слова и речи,
Необходимостью ,являя истины в делах,
Сложившихся на день извечной сечи,
Вошедшей в Души , проявив судьбы размах.

Излившейся  на мир в Великом Море,
Людских страданий , родовых основ,
Москву ,ввергая в право вражьей воли,
Явить восторг  чужих миров.

И осветилось небо , светом вечных воздаяний,
Знамением Божественной Сутьбы,
Принять истоки чуждых изысканий,
Отдав себя , в  любви веления бразды.

Оставив стены , охранять покой и имя,
Владея счастьем жизни дворовых,
Уйти всем вместе и пенаты родовые,
Доверив праву жизни остальных.

Искавших , чем бы поживиться в царственных палатах,
Сиявших золотыми куполами  над Москвой,
Найдя свой крест Голгофы  в супостатах,
И отмолив их вечности влияния настрой.

Крушить истоки веры неподсудной,
Верша свой суд истории любви,
Меняя лик любви прилюдный,
Когда дела все в гору сами шли.

Дух счастья расправляя за плечами,
Благодаря сторицей за дела,
Всех Ангелами в радости встречая,
Молитвой Бога в храмах Духа вознося.

Теперь в слезах , в последнем шаге у родимого истока,
Прощаясь с радостью Величия Души,
Вливаясь ,в море горя у последнего порога,
Собрав Святыми , мысли о Божественной Любви.

Зовущей помогать отставшим и больным,
Толкать подводы , вставшие на столбовой дороге,
Сменив здесь сразу звание и чин,
На чистоту и радость истины движения в итоге.

 
Николаев А.В. Салон А.П. Шерер. Иллюстрация к роману Л.Н. Толстого «Война и мир». 1969–1970 гг. Бумага, гуашь, белила. Из собрания Государственного музея Л.Н. Толстого (г. Москва)