Kind... kind

        Странно устроена человеческая память. То не можешь вспомнить имя соседки с пятого этажа, а то вдруг с такой отчётливостью возникают в твоей голове картинки далёкого, чуть ли не ползункового детства...
        Вот и на сей раз. Назойливый кашель не даёт спать уже которую  ночь. Короткая дремота перемежается с периодами надсадного кашля, когда кажется, что вот-вот лопнет черепная коробка и разлетятся мозги во все стороны...
        Сердце при этом галопирует на предельной скорости, до щемоты в грудной клетке. И вдруг отчётливо перед глазами встаёт картина...
         Ленинград , тёплый майский вечер. Город оживает после войны.  Уже снят защитный чехол со шпиля Адмиралтейства, и он гордо устремляется в синее, чистое, мирное весеннее небо, символизируя непобедимость русского народа, который выстоял в суровые годы блокады  и победил в этой страшной войне.
Зелёная листва после вчерашнего дождя опушила все кусты и деревья. Аромат нежной листвы смешивается с запахом невской воды. Я, маленькая девчушка двух с небольшим лет отроду, сижу у мамы на руках и с любопытством рассматриваю все, что попадается нам на пути. Лёгкий ветерок, словно шаловливый мальчишка, скидывает наземь мою панамку. Мы с мамой смеёмся, ловим беглянку и водружаем на мою белокурую голову, продолжая дальше свой путь из яслей к трамвайной остановке.
        Мимо пробежала стайка больших детей и с весёлым гомоном нырнула во двор дома. Вот девчонки скачут в классики, бормоча себе под нос:"Колдуй баба, колдуй дед..", чтобы пропала соперница. Их косички смешно подпрыгивают то вверх, то вниз. Как же мне хочется, чтобы у меня быстрее выросли такие косички, и мама будет мне вплетать в них красивые ленты...
        Продолжаем наш путь дальше, вот уже и остановка. Скрипнули тормоза трамвая, и со звуком:"Пы-ы-х!" он остановился около нас.
        Садимся в трамвай и едем домой. Я уже знаю, что нам выходить около развалин дома.Во все глаза смотрю в окно, не проехать бы.
        Вот и наша остановка. Выходим и направляемся к дому мимо разрушенного здания. Как рассказывала мама, в этот дом попала бомба во время войны. Что такое война я не знаю, но очень часто это слово звучит в разговорах взрослых...
        Но интересно, что за странные люди копошатся среди этих кирпичных развалин? Грязные, оборванные словно хабияссы из папиной страшной сказки. И разговаривают они не по-нашему. Я с опаской прижимаюсь к маме, но глаз не отвожу.
        И вдруг, из этой толпы полуизмождённых людей выходит и направляется в нашу сторону худой, длинный, заросший бородой человек и, протягивая ко мне руки, лопочет непонятные слова:
- Kind... kind,- а из его глаз  слёзы рекой. Он размазывает их по лицу грязными руками и подходит к нам всё ближе. Я ещё сильнее прижимаюсь к маме, но упрямо продолжаю смотреть на этого странного дядю. Что он говорит? Чего ему надо от нас?
        Мама ускоряет шаг, и  мы стремительно влетаем под арку нашего дома на Васильевском острове.
- Уф!, - облегчённо вздыхает мама.
- Что так запыхалась?, - спрашивает маму вышедшая из подъезда соседка.
- Проходили мы мимо развалин, которые сейчас разбирают немецкие военнопленные. И один из них чуть не перепугал мне дочку. Двинулся к ней со словами "Кинд...кинд! Сам плачет и протягивает руки, прося подержать ребёнка. Я, конечно, не позволила этого.
-Да, - вздохнула соседка, - война есть война...  Разлучает целые семьи. Да и  немец, немцу рознь...  Может этот и не собирался воевать... , а хотел учить детей... Вот и мой тоже хотел строить мосты... Голос у неё сорвался. Она еще раз глубоко вздохнула перекрестилась со словами: "Господи! Спаси и сохрани!" и,понурив в скорби голову, направилась по своим мирным делам. 

Фото из интернета. Спасибо автору.