Бовари, глава двенадцатая

  Предисловие.
 Здесь мне хотелось бы кратко изложить события в этой главе.
 Когда речь идёт о романе Флобера, то кратко изложить его содержание вряд ли получится: у него каждый нюанс в настроении героини имеет большое значение.
Поэтому напишем содержание в виде развёрнутого плана.

1.Они опять полюбили друг друга. Эмма часто писала ему днем записки, потом делала знак в окно
 Жюстену, и тот, мигом сбросив фартук, мчался в Ла Юшет.
 Эти письма, перевязанные ленточкой, прочтёт Шарль, когда Эммы уже не будет
Родольф приходил; ей нужно было только высказать ему, как она без него соскучилась, какой у нее отвратительный муж и как ужасна ее жизнь.

– Что же я-то здесь могу поделать? – однажды запальчиво воскликнул Родольф.

– Ах, тебе стоит только захотеть!..

Эмма с распущенными волосами сидела у его ног и смотрела перед собой отсутствующим взглядом.

– Что захотеть? – спросил Родольф.

Она вздохнула.

– Мы бы отсюда уехали... куда-нибудь..."

 Здесь, в этойглаве, в голове у Эммы зарождается мысль о побеге с Родольфом, куда угодно, лиш бы подальше от этих скучных мест. Она не думает понравится ли Родольфу  такая затея: она уверена, что он сделает всё, что захочет она, не  раздумывая
 Но Родольф не собирается следовать её капризам.

"– Да ты с ума сошла! – смеясь, проговорил он. – Это невозможно!

Потом она снова вернулась к этой теме; он сделал вид, что не понимает, и переменил разговор.

Он не признавал осложнений в таком простом деле, как любовь. А у нее на все были свои мотивы, свои соображения, ее привязанность непременно должна была чем-то подогреваться."
 Состояние Эммы в этот период их любви.
" Разыгрывая добродетельную супругу, она пылала страстью при одной мысли о черных кудрях Родольфа, падавших на его загорелый лоб, об его мощном и в то же время стройном стане, об этом столь многоопытном и все же таком увлекающемся человеке! Для него она обтачивала свои ногти с тщательностью гранильщика, для него не щадила ни кольдкрема для своей кожи, ни пачулей для носовых платков. Она унизывала себя браслетами, кольцами, ожерельями. Перед его приходом она ставила розы в две большие вазы синего стекла, убирала комнату и убиралась сама, точно придворная дама в ожидании принца."

 Ей действительно нужно было себя убеждать, что их любовь - настоящая, пришедшая к ней из романов.
 2. Одновременно с темой Родольфо и Эмма Флобер говорит об отношениях слуг: Жюстена и Фелисите.
 Того самого Жюстена, который приведёт Эмму к фляге с мышьяком, и даже даст трубочку, чтобы " лекарство" подействовало наверняка.
 К аптекарю Омэ давно возникали претензии по поводу того, что он небрежно хранит  свои медикаменты. Но он всегда оказывался вроде не виновным.

 "Разыгрывая добродетельную супругу, она пылала страстью при одной мысли о черных кудрях Родольфа, падавших на его загорелый лоб, об его мощном и в то же время стройном стане, об этом столь многоопытном и все же таком увлекающемся человеке!"
 2 а
 Фелисите по целым дням но вылезала из кухни, а Жюстен, который вообще часто проводил с нею время, смотрел, как она работает.

Облокотившись на длинную гладильную доску, он с жадным любопытством рассматривал разложенные перед ним принадлежности дамского туалета: канифасовые юбки, косынки, воротнички, панталоны на тесемках, широкие в бедрах и суживавшиеся книзу.

– А это для чего? – указывая на кринолин или на застежку, спрашивал юнец.

– А ты что, первый раз видишь? – со смехом говорила Фелисите. – Небось у твоей хозяйки, госпожи Оме, точь-в-точь такие же.

– Ну да, такие же! – отзывался Жюстен и задумчиво прибавлял: – Моя барыня разве что стояла рядом с вашей.
 Ремарка.
 Жюстен разглядывает интимные принадлежности госпожи Эммы, а Фелисите думает, что он влюблён в неё, Фелисите. Сама же она приглядела себе ухажёра постарше: Теодора. И не замечает, с какой старательностью Жюстен чистит обувь Эмму, снимая с них грязь, которая осталась от её "походов" к Родольфу.
 Флобера , Ги де Мопасана И Стендаля не зря считают мастерами в описании любви.
 И здесь Густав показал стремления взглядов к объектам своего обожания.
 Жюстен к Эмме, любуясь её красотой.
 Эмма -к Родольфу.
 Фелиситэ -к Теодору.

"Но служанку раздражало, что он все вертится около нее. Она была на шесть лет старше его, за нею уже начинал ухаживать работник г-на Гильомена Теодор."
 3.
 Шарль же, её муж, выполняет все ё пожелания, не думая о последствиях, не ставя ей в упрёк то, что они живут не по средствам, что так ведь можно и разориться, если у него вдруг не будет пациентов.

 "У Эммы в шкафу было когда-то много обуви, но постепенно она вся почти перешла к служанке, и Шарль никогда не выговаривал за это жене."

 Эмма, раздосадованная неудачей с Ипполитом, занялась благотворительностью к конюху, забывая об их неустойчивом финансовом положении.

"Без возражений уплатил он и триста франков за искусственную ногу, которую Эмма сочла необходимым подарить Ипполиту. Протез был пробковый, с пружинными сочленениями, – это был сложный механизм, заправленный в черную штанину, с лакированным ботинком на конце. Однако Ипполит не мог себе позволить роскошь ходить каждый день на такой красивой ноге и выпросил у г-жи Бовари другую ногу, попроще.
 Лекарь, разумеется, оплатил и эту покупку.

Мало-помалу конюх опять начал заниматься своим делом.
Снова он стал появляться то тут, то там на улицах городка, и Шарль, издали заслышав сухой стук костыля по камням мостовой, быстро переходил на другую сторону.
 4.
 У Эммы стала проявляться зависимость в господине Лерэ. Это он опутывал долгами Эмму, выполняя её необъяснимую щедрость по отношению к конюху.

"Все заказы брался выполнять торговец г-н Лере, – это давало ему возможность часто встречаться с Эммой. Он рассказывал ей о парижских новинках, обо всех диковинных женских вещицах, был чрезвычайно услужлив и никогда не требовал денег.
 Эмму соблазнил такой легкий способ удовлетворять свои прихоти. Так, например, ей захотелось подарить Родольфу очень красивый хлыст, который она видела в одном из руанских магазинов. Через неделю г-н Лере положил ей этот хлыст на стол."
 С этого хлыстика  зависимость Эммы в услугах Лерэ стала возрастать, и он, этот хлыстик будет постоянной темой разговоров с ростовщиком.


"«Э! Да Шарль про них и не вспомнит!» – поразмыслив, решила она.

Кроме хлыста с золоченой ручкой, Родольф получил в подарок печатку с девизом: Amor nel cor[7] , шарф и, наконец, портсигар, точно такой же, какой был у виконта, – виконт когда-то обронил портсигар на дороге, Шарль поднял, а Эмма спрятала на память. Родольф считал для себя унизительным получать от Эммы подарки. От некоторых он отказывался, но Эмма настаивала, и в конце концов, придя к заключению, что Эмма деспотична и напориста, он покорился."
 Родольф пытается показать себя настоящим джельтменом, но, тем не менее, он принимал подарки от Эммы, хотя и делал вид, что они ему не нужны.
 "Но на другой день он предъявил ей счет надвести семьдесят франков и сколько-то сантимов, Эмма растерялась: в письменном столе было пусто, Лестибудуа задолжали больше чем за полмесяца, служанке – за полгода, помимо этого было еще много долгов, и Шарль с нетерпением ждал Петрова дня, когда г-н Дерозере обыкновенно расплачивался с ним сразу за целый год."
 Ремарка.
Шарль рассчитывал на деньги, которые он получит от пациента к Петрову дню, а Эмма, получив их раньше супруга, истратила их по своему усмотрению.
 Такое ведение семейного бюджета и  привело к разорению Шарля.
 Флобер мастерски изобразил механизм действий ростовщиков, опутывающих своих жертв сетью неоплаченных векселей.
 Но видит причину в изменах супругов. Появляется  фальшь в их отношениях, скрытность в финансовых делах, и это на руку мошенникам, вроде "господина" Лерэ.
 Он пригрозил Эмме, что заберёт у неё хлыстик с золотым набалдашником.

"– Ну и берите! – отрезала Эмма.

– Что вы? Я пошутил! – сказал он. – Вот только хлыстика жаль. Ничего не поделаешь, я попрошу вашего супруга мне его вернуть.

– Нет, нет! – воскликнула Эмма.

«Ага! Ты у меня в руках!» – подумал Лере."

"Эмма все еще напрягала мысль в поисках выхода из тупика, когда появилась кухарка и положила на камин сверточек в синей бумаге «от г-на Дерозере». Эмма подскочила, развернула сверток. В нем оказалось пятнадцать наполеондоров. Значит, счет можно будет оплатить! На лестнице послышались шаги мужа – Эмма бросила золото в ящик письменного стола и вынула ключ."
 Ремарка.
 Эмма снова залезла мужу в карман, нанося непоправимый ущерб своему состоянию.
5. Развития отношений с Родольфом.

" Однако даже при том критическом отношении, которое составляет преимущество всякого, кто не теряет головы даже в самой упоительной битве, Родольф находил для себя в этом романе нечто заманчивое.
 Теперь он уже ничуть не стеснялся Эммы.
 Оп был с нею бесцеремонен.
 Он сделал из нее существо испорченное и податливое.
 Ее сумасшедшая страсть была проникнута восторгом перед ним, представляла для нее самой источник наслаждений, источник блаженного хмеля, душа ее все глубже погружалась в это опьянение и, точно герцог Кларенс в бочке с мальвазией, свертывалась комочком на самом дне."
 Ремарка.
 Эмма думала, что узнаёт что-то новое в жизни.
 На самом же деле,
Однако даже при том критическом отношении, которое составляет преимущество всякого, кто не теряет головы даже в самой упоительной битве, Родольф находил для себя в этом романе нечто заманчивое. Теперь он уже ничуть не стеснялся Эммы. Оп был с нею бесцеремонен. Он сделал из нее существо испорченное и податливое. Ее сумасшедшая страсть была проникнута восторгом перед ним, представляла для нее самой источник наслаждений, источник блаженного хмеля, душа ее все глубже погружалась в это опьянение и, точно герцог Кларенс в бочке с мальвазией, свертывалась комочком на самом дне. оказалась в сетях рзвратного мужчины, стаОднако даже при том критическом отношении, которое составляет преимущество всякого, кто не теряет головы даже в самой упоительной битве, Родольф находил для себя в этом романе нечто заманчивое. Теперь он уже ничуть не стеснялся Эммы. Оп был с нею бесцеремонен. Он сделал из нее существо испорченное и податливое. Ее сумасшедшая страсть была проникнута восторгом перед ним, представляла для нее самой источник наслаждений, источник блаженного хмеля, душа ее все глубже погружалась в это опьянение и, точно герцог Кларенс в бочке с мальвазией, свертывалась комочком на самом дне."
Однако даже при том критическом отношении, которое составляет преимущество всякого, кто не теряет головы даже в самой упоительной битве, Родольф находил для себя в этом романе нечто заманчивое. Теперь он уже ничуть не стеснялся Эммы. Оп был с нею бесцеремонен. Он сделал из нее существо испорченное и податливое. Ее сумасшедшая страсть была проникнута восторгом перед ним, представляла для нее самой источник наслаждений, источник блаженного хмеля, душа ее все глубже погружалась в это опьянение и, точно герцог Кларенс в бочке с мальвазией, свертывалась комочком на самом дне.Однако даже при том критическом отношении, которое составляет преимущество всякого, кто не теряет головы даже в самой упоительной битве, Родольф находил для себя в этом романе нечто заманчивое. Теперь он уже ничуть не стеснялся Эммы. Оп был с нею бесцеремонен. Он сделал из нее существо испорченное и податливое. Ее сумасшедшая страсть была проникнута восторгом перед ним, представляла для нее самой источник наслаждений, источник блаженного хмеля, душа ее все глубже погружалась в это опьянение и, точно герцог Кларенс в бочке с мальвазией, свертывалась комочком на самом дне.
 Ремарка. Изменения в поведении Эммы.
Она стала смелее в своих суждениях, и это заметила в первую очередь, свекровь, которая приехала погостить к сыну.
"Она уже приобрела опыт в сердечных делах, и это ее преобразило.
 Взгляд у нее стал смелее, речи – свободнее. Ей теперь уже было не стыдно гулять с Родольфом и курить папиросу, словно нарочно «дразня гусей».
Когда же она в один прекрасный день вышла из «Ласточки» в жилете мужского покроя, у тех, кто еще сомневался, рассеялись всякие сомнения, и в такой же мере, как местных жительниц, возмутило это и г-жу Бовари-мать, сбежавшую к сыну после дикого скандала с мужем."
 6. Отношения со свекровью
. Впрочем, ей не понравилось и многое другое: во-первых, Шарль не внял ее советам запретить чтение романов; потом, ей не нравился самый дух этого дома. Она позволяла себе делать замечания, но это вызывало неудовольствие, а как-то раз из-за Фелисите у невестки со свекровью вышла крупная ссора.

Накануне вечером г-жа Бовари-мать, проходя по коридору, застала Фелисите с мужчиной – мужчиной лет сорока, в темных бакенбардах; заслышав шаги, он опрометью выскочил из кухни. Эмму это насмешило, но почтенная дама, вспылив, заявила, что только безнравственные люди не следят за нравственностью слуг.

– Где вы воспитывались? – спросила невестка.

Взгляд у нее был при этом до того вызывающий, что г-жа Бовари-мать сочла нужным спросить, уж не за себя ли вступилась Эмма.

– Вон отсюда! – крикнула невестка и вскочила с места."