килосливы. ах!

смотри на макета, мольберты, облака
и воздушных рыб,- они по небу плывут,
а мимо меня прошел парень, с улыбкой,
напялив на колючие ноги Ирландские килты. 
счастье есть даже в далёкой Кондопоге, 
а в груди разлагаются культурные пласты,

ах, всё так массово, массово! 

но мне совсем не жалко, лишь пасмурно,
твоей руки палец, как нож, такой страстный,
гладит меня по щеке, все ожоги,
зашей мои раны, спрячь все слова,
ведь их придумал Ожегов,   
а люди придумали острова, на которых
все короли поджогов,
все бескрайние небеса,
воет вся наша страна,-

смотри,- мурашки! 

это же овечки под кожей, 
и куда задевался пастух? 
постой, ты ещё не потух! 

это метро с бенгальскими фонарями 
и мы прыгаем из окна вагона, 
лепестками в туннели, 
в нашем сердце сверчки, 
которых мы ели. 

ах!
в нашем сердце сверчки! 
которых, Мы, ели?
ах! сердца кельи.

это всё молитва,-
соединить ладони, 
направить к небу, 
но мы под землёй,
нёба кусает язык,
твои губы 
стали моей змеёй, 

ах!

где мы?

выбраться бы из люков
канализаций,
взглянуть на солнце. 
между пальцев теперь
живут лепестки акаций.

постой, жаворонок!
мне с самых пелёнок
тебя не хватало,
я хочу выбраться
и смотреть

на макеты, мольберты, облака 
и воздушных рыб, - они по небу плывут,
смотри, какой там красивый и большой
самый самый сининий синий кит,
огромный, как небосвод, как мир, как миг, 

ах, ведь он улыбается, мне!

ах, когда то я был,
как туман на твоём лицо,
как берег, на которым ты
пятки мочил в тёплой воде,
в пене, в бутылке с вином
глотку, ах! в розницу и оптом,
а я хочу лишь прижавшись ухом
к ракушке, слышать слонов топот,
и то, как

я любил тебя, вас, всех идиотов,
ах, кто ты? кто вы? кто мы?

наш дом все дикие цветы,
которые ещё не сорвали
грязные руки, мы дети Любви,
которых убивают из ружей
Умпы и Лумпы, цепи и муки. 

ах, дай целовать тебя!
ах, ну же, и ну же,
дай целовать тебя, ах,
глубже и глубже!

мир нам кажется нужен.
мир, нам, кажется,

нужен?