Дегустация

Примечание: эта миниатюра - третья из цикла литературных заданий, написанных для писательского сообщества text-training в ЖЖ.

Условия поставленной задачи:

Антагонист - дегустатор пива.
Протагонист - создатель эликсира любви, продающий чудодейственное зелье под видом пива.
Только один человек на свете может догадаться о подмене...

Задание - написать сцену или отрывок текста с этими двумя героями.



               
                Дегустация


На саму дегустацию ("ту самую, финальную, последнюю" - немилосердно стучало в голове) Петерсон решил не идти.
Ну то есть как не идти - просто стоять под окнами, снаружи, словно притянутый и привязанный невидимой, но неодолимой силой.
День выдался жаркий, и, несмотря на клонящееся к закату солнце, все вокруг еще страдало и потело, и лишь у Петерсона внутренности сводило от холода, словно он провел неделю в самом глубоком винном погребе.

"Это был единственный выход, единственный," - продолжал уговаривать себя изобретатель, сквозь глухо стучащее прямо в голове сердце. - "Другого решения нет и не может быть. Ведь он один, только он может все понять, все испортить... Ну, не убивать же его, в конце концов! А так - лучше, намного лучше..."

В этот момент делегация пивоваров неспешно приблизилась к старинным резным дверям дегустационного зала знаменитой пивоварни.
Степенные, спокойные пивовары (многие - с почтенными животиками) в официальных костюмах натужно улыбались друг другу и утирались большими платками.
В самом центре группы шел почетный "гость дня" - сам прославленный Дегустатор, высокий, худой и бледный человек в черном, с черными волосами до плеч и пронзительным взглядом внимательных черных глаз. Удивительно, но ему, казалось, совсем не было жарко.
Хозяин пивоварни, робкий рыжий толстяк, обливаясь потом из-под неуместной в подобном собрании тирольской шапочки, открыл дегустационный зал и пропустил гостей внутрь со всей возможной вежливостью.
Двери затворились (на взгляд Петерсона, слишком громко хлопнув), и дегустация началась.

Заглядывая украдкой в щелочку между оконных занавесей, обмирая от страха и волнения, изобретатель никак не мог прекратить свой внутренний монолог.
"Тайно опоить, принужденная любовь - что за чушь?.. В конце концов, это не отравление, да и в чем смысл самого эликсира, если не в этом?.. Для чего же его продавать, и кто его станет покупать, если не те, кто вынужден им воспользоваться?.. Нет, какая уж тут совесть, это просто глупости, нервы, нервы... Такое напряжение, ведь все поставлено на карту, весь долгий путь, столько лет..." - Петерсон непроизвольно сжал в кармане пакетик с чем-то мягким. - "Но действительно ли поможет лунная мята? Отобьет ли привкус эликсира, как обещал этот старик?.. Соблюдены ли пропорции?.. Ох, только бы все удалось!.. Ну, еще немного..."

И хотя для замерзающего жарким летним вечером под чужими окнами человека в мятом плаще время как будто остановилось, внутри дегустационного зала оно продолжало свое неумолимое, размеренное течение.
Вот закончились приветственные речи, вот хозяин пивоварни, сделав широкий жест, подвел гостей к длинному прямоугольному столу, накрытому белой скатертью и уставленному кружками, вот начал наполнять кружки пенной жидкостью из подпирающих стены бочонков - пивом всех оттенков янтаря, от самых темных - до самых светлых.
Вот пивовары, медленно смакуя (некоторые - с закрытыми глазами) и отирая пену с усов и бород своими платками, обмениваются впечатлениями, даже передают друг другу кружки.
А вот толпа гостей расступается, пропуская вперед Дегустатора, который подходит к столу и упирается в него своими худыми руками с длинными нервным пальцами.
Невесть откуда появляются слуги, уставляя скатерть перед высоким гостем новыми, уже наполненными кружками, Дегустатор на мгновение прикрывает глаза и начинает священнодействовать...

В этот момент Петерсона, уже давно скорчившегося от холода и мучений под окном, словно подбрасывает невидимой пружиной - и он снова, почти против воли, заглядывает в зал.
Яркое закатное солнце мешает, отражается от старинных стекол, да и внутри зала освещение специально приглушено, однако ставший внезапно пустым и звонким изобретатель отчетливо видит, как Дегустатор берет правой рукой маленькую дымчатую, слегка запотевшую от холода стеклянную кружку (пятую справа), подносит ее ко рту и не спеша делает всего один глоток.
Словно с трудом преодолевая остановившееся время, он открывает глаза, хмурит брови, поднимает взгляд и - о ужас! - смотрит прямо на измученного ожиданием Петерсона, прямо сквозь окно, сквозь жаркий вечер, сквозь Петерсона и всю его память, весь этот изнурительный и прекрасный, совершенно бессмысленный и единственно возможный проделанный им путь, куда-то в самую болезненную, самую потаенную, самую чуткую глубину... Дегустатор смотрит, не отрываясь, и Петерсон чувствует, как течет по нему холодный пот от того, что отражается, что появляется в пронизывающем его темном взгляде - изумление, вопрос, понимание и...